Это было прекрасно, соблазнительно и восхитительно. Они вдохновляли друг друга на более чувственные, жадные крайности каждым посасыванием, каждой сладостной лаской. Его удовольствие усиливало ее и наоборот, пока они не объединились в одно сверкающее целое: его твердость к ее мягкости, его грубость к ее нежности. А в центре всего этого сладкого безумия – щедрое удовлетворение всех тайных, невысказанных желаний. На гребень волны они взметнулись вместе и одновременно взорвались в брызги пены.
Комнату неспешно наполнял свет, а Лив все лежала, не в силах пошевелиться, вдыхая теплый мужской мускусный запах. Она гладила золотистые волосы на мускулистом бедре Шона, когда заметила что-то похожее на маленький несимметричный синяк. Она присмотрелась внимательнее. Это была татуировка – криво написанные и размытые буквы на его бедре: «ШОН».
Она провела по ней пальцем.
– Ты сам это сделал? Не похоже на работу профессионала.
Шон хмыкнул:
– Нет. Это сделал отец, когда мне было лет восемь, горячей иглой и шариковой ручкой. С бутылкой виски в качестве дезинфицирующего средства.
Лив заерзала, ее рука на его бедре напряглась.
– Восемь лет?
– Да. Он злился на нас с Кевом за то, что мы шутили над ним. Каждый раз, когда нас было особенно сложно различить. С чувством юмора у отца было не очень. Думаю, оно теряется первым, когда человек психически болен. Так что он решил нас пометить. Сначала Кева. Увидев, что меня ожидает, я сбежал в лес. Ему понадобилось несколько дней, чтобы выследить меня, и то только потому, что я сам позволил ему меня найти. Я был голоден.
– Боже мой. – В полнейшем ужасе Лив погладила пальцем отметину. – Шон, это ужасно. Бедный малыш.
Казалось, он смутился.
– У меня был опыт и похуже. Но я рад, что в моем имени не много букв. У Кева тоже всего три. Скажу больше, это избавило меня в будущем от всякого желания иметь татуировки. – На мгновение Шон задумался и вдруг признался: – Может, именно поэтому я ненавижу виски. Даже от запаха тошнит.
Лив гадала, знает ли он, как много это признание рассказало о его детстве. Она ясно могла представить маленького мальчика, прячущегося в лесу. Голодного и напуганного. От этого образа у нее заболело в груди, но Лив понимала, что сочувствие лишь смутит его.
Она придвинулась поближе и нежно поцеловала потускневшую татуировку, молча благодаря судьбу за то, что вся эта боль, весь пережитый мрак не погасили в нем свет.
Несмотря ни на что, этот свет все еще ярко горел.
– Как романтично. Тыкаться носом друг другу в гениталии, как щенки.
Раздавшийся с лестницы холодный голос заставил их подскочить. Вспыхнув, Лив всячески старалась обернуть простыню вокруг своего голого тела.
Шон сел и уставился на Тэм.
– Черт побери, Тэм. Могла бы и постучать.
– И пропустить самое интересное? – Ее голова и плечи выглянули с лестничной клетки. Она потянула носом воздух. – Хм. Я вижу, вы двое были заняты.
– Исчезни, Тэм,- прорычал Шон. – Подожди нас внизу.
Та рассмеялась и исчезла в проеме.
– С каких пор ты стал таким чопорным? – раздался снизу ее голос. – Мои источники дали понять, что тебе нравятся извращения.
– Твои гребаные источники тебя дезинформировали. – Шон натянул джинсы и помчался вниз по винтовой лестнице за ней.
Второпях надевая футболку, Лив тщетно пыталась отыскать трусики. Она начала спускаться по лестнице, готовясь ко всему.
Тэм прислонилась тугими ягодицами к краю дивана, закуривая сигарету. На ней были черные джинсы и серебристо-серая сшитая на заказ блузка. Волосы она собрала в пучок, который выглядел небрежно и идеально одновременно. Глубоко затянувшись сигаретой, она поморщилась от отвращения, когда Шон стал рыться в холодных остатках от вчерашнего ужина.
– Чеснок, в такую рань? – Тэм изящно передернула плечами. – Боже мой.
– Что-то мне подсказывает, что ты не собираешься подавать нам кофе и круассаны, – сказал он, засовывая в рот кусочек бифштекса. Затем выдернул сигарету у нее изо рта и нахмурился. – Что это, Тэм? Твой завтрак? – Шон потушил сигарету в пустом контейнере от салата. – Пытаешься заморить себя голодом до смерти? – Схватив булочку, он намазал на нее масло и протянул Тэм. – Съешь хотя бы проклятый кусок хлеба.
Тэм отпрянула.
– Углеводы. Фу. Убери.
– С какой стати? – Он откусил булочку. – Если ты собираешься быть грубой и невежливой по отношению ко мне, то я буду отвечать тем же.
– И это твоя благодарность, – фыркнула Тэм. – Я встала ни свет ни заря и прямо с утра отправилась по магазинам для твоей подружки. – Она подняла голову, посмотрела на Лив и одобрительно заметила: – Утренний секс тебе к лицу. Губы стали красными и припухшими. Тебе практически не нужна косметика, которую я купила. Там твоя новая одежда. Удачи. – Она указала на кучу магазинных сумок рядом с дверью.
Смутившись, Лив запнулась:
– Эм-м… спасибо.
– Не нужно благодарности, – пожала плечами Тэм. – Я бы не стала утруждаться, если бы не наслаждалась процессом. Хождение по магазинам расслабляет. Особенно когда платит кто-то другой. Что напоминает мне… – Она вытащила из кармана джинсов горстку счетов, подтверждающих покупку с кредитной карты, и протянула их Шону. – Думаю, это твое, – заявила она. – Будь добр, верни мне все в ближайшее время.
Шон взял счета и изучил их. У него отвисла челюсть.
– Черт побери. Что это такое? Эта одежда из золота, что ли?
– Как тебе не стыдно, скупой ублюдок, – упрекнула его Тэм. – Ты что, не мужик, чтобы купить своей женщине несколько приличных тряпок?
Шон уставился на другие счета.
– Дело не в том, что я не мужик, – сказал он. – Просто я не так богат.
– Чушь. – Тэм укоризненно поцокала языком. – Просто ты ни разу не был ни с одной женщиной достаточно долго, чтобы пришлось покупать ей одежду. – Она бросила взгляд на Лив. Уголки ее губ изогнулись. – Думаю, пора тебе привыкать.
– Ему не нужно ни к чему привыкать, – возразила Лив. – А мне не нужно, чтобы мужчина покупал мне одежду. Не волнуйся, Шон, я заплачу тебе, как только получу деньги по страховке за…
– Прекрати! – резко скомандовала Тэм. – Идет урок, кексик. Не мешай.
– Но мне не нужно, чтобы кто-то покупал мне…
– А кроме того, этот экстравагантный мальчик сам одевается с иголочки. Никогда не видела на нем ничего, кроме «Prada», «Dolce amp;Gabbana» и «Armani». Специально подшито здесь, отделано тисненой кожей там…
– Мой гардероб не твое собачье дело, – рявкнул Шон.
– Не позволяй ему говорить, что ему это по карману. – Глаза Тэм заблестели. – Я видела его налоговые декларации, инвестиционный портфель, доход с арендуемых собственностей…
– Эй! – возмутился Шон. – Как ты узнала такую частную информацию?
– Не будь идиотом, – оборвала его Тэм, закатив глаза. – Личная жизнь – это иллюзия в современном электронном мире. К тому же я всегда проверяю людей, которые меня интересуют. – Она вытащила еще одну сигарету, закурила и продолжила: – И мы еще не добрались до его игрушек. Мотоцикл, гидроциклы, лодка, дельтаплан, снаряжение для глубоководного погружения. Он не так богат, как был бы, если бы участвовал в некоторых моих проектах, но может позволить себе купить для тебя приличную одежду. Не сомневайся в этом.
Совершенно сбитый с толку, Шон молча пялился на Тэм. Она старалась не смеяться. Он сделал вид, что роется в счетах с кредитной карты.
– Восемьсот долларов в одном магазине? Что, черт возьми, за «Melinda’s Intimates»?
– Ей нужно сексуальное дамское белье, разве ты не согласен?
У Шона загорелись глаза. Он подошел к сумкам и рылся в них, пока не нашел розовый пакетик. Полез внутрь обеими руками и вытащил содержимое. С пальцев свисали несколько мелких и сложных предметов одежды. Бюстье цвета слоновой кости, украшенное винтажными на вид кружевами. Черный полу-бюстгальтер и соответствующие стринги. Жемчужно розовая короткая ночнушка.
Шон взглянул на Лив и благоговейно вздохнул:
– Ничего себе! Хорошие инвестиции, Тэм. Стоят каждой копейки.