Выбежавший из караульного помещения сторож отворил ворота, выскочил на пирс и замер как вкопанный, со страхом взирая на преградившего ему дорогу Ромберга, хотя последний демонстрировал самые дружеские намерения и приветливо вилял хвостом. Впрочем, трудно винить человека в некоторой озабоченности, когда на него скалит острые, как у акулы, зубы здоровенный черный кобель весом в добрую сотню фунтов.
— Немедленно покиньте пристань! — набросился он на итальянца, едва оправившись от шока, вызванного неожиданным появлением на сцене Ромберга. — Это частное владение, и хозяева не разрешают швартоваться здесь посторонним. — Азиатская внешность охранника контрастировала с довольно чистым американским выговором, свойственным коренным жителям Западного побережья. По всей видимости, он принадлежал ко второму или даже третьему поколению китайских иммигрантов. Помимо камуфляжа и солдатских ботинок с высокой шнуровкой на нем были пояс с кобурой, бейсболка с длинным козырьком и массивные солнцезащитные очки, похожие на те, что носили пилоты времен Второй мировой войны. Ростом он дюйма на четыре превосходил Джордино, но заметно уступал ему в объеме бицепсов и плотности телосложения.
— Ну чего ты расшумелся, приятель? — примирительно заговорил Джордино, разведя руками. — Не видишь, что ли, движок у меня засорился. Дай мне двадцать минут, я прочищу карбюратор и тут же смоюсь.
Но охранник оказался несговорчивым. Оттолкнув итальянца, он опустился на колени у кнехта, схватился за швартовочный канат и принялся развязывать узел, ожесточенно приговаривая сквозь зубы:
— Проваливай сейчас же, деревенщина, не то я тебя сейчас в воду скину!
Джордино решил, что пора переходить к более активным действиям. Перехватив запястье китайца и стиснув его своими железными пальцами, он угрожающе навис над коленопреклоненным охранником и рявкнул ему прямо в ухо:
— Сам ты деревенщина неотесанная! И не смей разговаривать со мной в таком тоне. Тебе не поздоровится, когда господин Шэнь Цинь узнает, как ты обошелся с его личным представителем!
Морщась от боли, сторож попытался выдернуть зажатую руку. Потерпев неудачу, он вскочил на ноги и повернулся лицом к итальянцу.
— Что ты делаешь, придурок?! — завопил он, выпучив глаза. — Больно же! Какой еще, к дьяволу, Шэнь Цинь? Не знаю я никакого Шэня. Я на службе у «Баттерфилд фрахт корпорейшн»!
Реакция охранника — вполне искренняя, судя по возмущенной физиономии, — порядком удивила Джордино. Непроизвольно покосившись на баржу, под которой скрылся Питт, он уже начал подумывать, не совершили ли они большую ошибку. Но идти на попятную было рановато, сначала предстояло кое-что выяснить.
— И для чего же, интересно, они тебя наняли? — спросил он издевательским тоном. — С такой рожей, как у тебя, хорошо ворон отпугивать, да только посевов поблизости я что-то не замечаю. Или тебе бабки платят за то, что ты круглосуточно в ящик пялишься?
Сбитый с толку сторож принял благоразумное решение не хвататься за пистолет, а попытаться избавиться от свалившегося ему на голову психа путем мирных переговоров.
— Да отпусти ты меня бога ради, — взмолился он жалобным голосом. — У меня рука уже онемела. А что до моей рожи, так ты лучше на себя в зеркало полюбуйся! И наняли меня не поле стеречь, а эти развалины. Компания складирует там списанную офисную мебель и устаревшее оборудование. Два раза в год все это барахло вывозится в Батон-Руж на распродажу. Ну а меня со сменщиками приставили охранять склады от вандалов и поджигателей. Местная молодежь совсем распоясалась: день и ночь по реке шастают на своих моторках и творят все, что им спьяну на ум взбредет.
Джордино не стал спорить и послушно разжал пальцы. Китаец с облегчением потряс кистью и принялся бережно массировать пострадавшее запястье. Но если он посчитал конфликт на этом исчерпанным, его ожидало серьезное разочарование. Итальянец, циничный от природы и умудренный богатым жизненным опытом, не поверил ни одному его слову. Сперва у него действительно возникли сомнения, но предложенная сторожем версия не выдерживала никакой критики, и изначальные подозрения разгорелись с новой силой. Теперь он окончательно уверился в том, что охранник намеренно лжет, и за мирным фасадом бывшего владения давно почившего Феликса Бартоломью кроется нечто такое, чего новым хозяевам очень не хотелось бы выставлять на всеобщее обозрение.
— Ладно, приятель, ты уж на меня не серчай, — дружески хлопнул он по плечу слегка опешившего от такой фамильярности сторожа, — Мы с тобой оба погорячились, так что давай мириться. Как ты считаешь, бутылочка виски «Джек Дэниелс» с черной этикеткой компенсирует тебе моральный ущерб и угрызения совести, если я с полчасика покопаюсь в моторе? Разумеется, под твоим бдительным присмотром, — поспешно добавил итальянец, заметив краем глаза недовольную гримасу на лице охранника. — А потом вместе ее и раздавим. У меня и закусь классная есть — рыбка копченая.
— Я не пью, а на службе тем более, — угрюмо буркнул китаец, с ненавистью глядя на Джордино, продолжающего разыгрывать из себя недалекого деревенского парня.
— Слушай, ну чего ты кочевряжишься? — обиделся итальянец. — Если боишься, что начальство вдруг нагрянет, так это ты зря. Оно сейчас за сто миль отсюда штаны в кабинете протирает и в нашу глушь точно не сунется. Ты пойми, чудик, я же в безвыходном положении. Не могу я на воде движок починять. Неудобно, качает сильно, да и наскочить какая-нибудь сволочь может запросто. Правильно ты про пацанов сказал: зальют шары и носятся как угорелые!
— Это твои проблемы, — сухо заметил охранник.
— Хорошо, — горестно вздохнул Джордино. — Две бутылки «Джека Дэниелса».
Узкие глаза китайца алчно блеснули.
— Четыре бутылки! — потребовал он.
— Три! — попробовал поторговаться итальянец.
— Четыре или убирайся! — отрезал сторож.
— У меня только три осталось, — покачав головой Джордино. — Хочешь, я тебе рыбки вместо четвертой отвалю? Сам коптил. Жирная, вкусная, пальчики оближешь!
— Ладно, договорились, — нехотя проворчал охранник. — У тебя рыба-то хоть крупная или мелочь одна?
— Крупная, крупная, — заверил его итальянец. — Говорю же, для себя коптил. Меньше фунта ни одна не потянет. Пошли со мной, сам выберешь, — указал он приглашающим жестом на распахнутую настежь дверь кубрика. — Я тебе там все в пакет сложу и заодно инструменты прихвачу.
— А он не укусит? — осведомился китаец, опасливо покосившись на разлегшегося у сходней Ромберга.
— Только в том случае, если засунешь ему руку в пасть и наступишь на хвост, — рассмеялся Джордино.
Убаюканный посулами итальянца, охранник аккуратно переступил через пса и поднялся на борт плавучей хижины, мысленно представляя, как здорово погудит на халяву в ближайшие выходные. Больше он ни о чем не успел подумать и пришел в себя только четыре часа спустя. Тяжелый, как кузнечный молот, кулак следовавшего за ним по пятам Джордино с силой врезался в основание шейных позвонков китайца и отправил его в глубокий нокаут.
Уложив бесчувственное тело на софу, предприимчивый итальянец сноровисто раздел до трусов и связал по рукам и ногам доверчивого азиата, напялил на себя камуфляжку, которую так и не смог застегнуть на все пуговицы, надвинул поглубже на глаза бейсболку, опоясался ремнем с кобурой и неторопливо спустился по сходням обратно на причал. Сделав вид, что запирает ворота, он секунд десять возился с замком, а затем направился в дежурку, так и оставив его висеть на одной петле. Затворил за собой дверь и уселся перед включенным телевизором. Происходящее на экране мало волновало Джордино, и следующие полчаса он провел, незаметно обозревая окрестности в поисках скрытых камер наблюдения.
Перед тем как приступить к обследованию, Питт погрузился на дно и был немало удивлен, обнаружив, что глубина у причала составляет около тридцати футов — более чем достаточно для швартовки крупного океанского судна, но явный перебор для обычной плоскодонной баржи. Минимальная толщина придонного слоя ила и некоторые другие признаки позволяли с уверенностью предположить, что в этом месте сравнительно недавно проводились работы по углублению речного ложа.