— Роман? Лер, не смеши меня. Ты была по уши влюблена в этого своего Ромео, кардиохирургического. И потом, даже если бы я очень постарался, то всё это заняло бы время, которое нельзя было терять. А то, что я не рассказал тебе сразу и честно всё… Ты знаешь, сейчас я этому рад, зная твой характер то! Куда бы ты меня послала тогда, с такой историей? — усмехнулся Игорь.
— И ты собирался неизвестно сколько жить с чужой тебе девушкой, только чтобы спасти её?
— Почему неизвестно сколько? Я же говорю, по словам моих людей, завещание должно было утратить секретность вскоре, после твоего замужества. Твой отец сам установил срок. Так и оказалось. Только твой Артём тебя бы, увы, не защитил и не уберёг.
— Ну, хорошо. Объясни тогда другое: что заставило тебя спасать, опять-таки, повторюсь, абсолютно чужую девушку? Ты едва был знаком с моим отцом, который, к тому же, задолжал тебе крупную сумму денег… Зачем тебе спасать его дочь? — полюбопытствовала Калерия.
— Может потому, что мы с твоим отцом очень хорошо были знакомы. Даже больше того, мы были с Сашей лучшими друзьями. — ошарашил очередной новостью он.
— Подожди… Но, я никогда не видела тебя и… — девушка была удивлена.
— Понимаю, понимаю. Никогда не встречала и явно знала бы друга своего отца. Всё это так. — мужчина вздохнул, будто собравшись с силами: — Твой дедушка, отец Саши, служил в КГБ.
— Я знаю.
— Не перебивай. По долгу службы его отправили в Ленинград, когда Саше было восемь лет и довольно долгое время они прожили там. Мы с твоим отцом учились в одном классе, сидели за одной партой и довольно быстро подружились. Наша дружба была крепкой, долгой. Мы вместе переживали влюблённости и увлечения, у нас были общие хобби, много забавных историй в общей «копилке», мы ходили друг к другу в гости и отлично знали родителей друг друга, поэтому с Полиной Станиславовной, идеальной женщиной и твоей бабушкой, я знаком не понаслышке. И, признаюсь честно, всё рассказанное тобой до этого, знал. Ну, кроме истории с твоим именем. Когда мы закончили университеты, началось тяжёлое для страны время, девяностые. Я уже рассказывал тебе, что не смог заниматься археологией, не смог уйти в науку, как хотел. И тут, у всегда предприимчивого Сашки созрела идея: заняться перегоном иномарок. В девяносто первом, был издан указ о том, что на одно частное лицо разрешается беспошлинный ввоз одного автомобиля, при условии, что он не будет продан в течении двух лет. Перегоняли машины мы из Германии, транзитом через Польшу и Беларусь. Потом взялись перегонять и из Владивостока, с дальневосточного направления. Опасно, долго, страшно. Риск огромный. Многих ребят убили, которые таким же бизнесом занимались. Нам везло, а может просто приноровились. Пришлось забыть о том, что существует какая-то более мирная жизнь без опасности, подстерегавшей на каждом углу. Кроме регулярных нападений, сама дорога «Амур» от Хабаровска до Читы была в отвратительном состоянии. Проехать там, было целым приключением с проблемами. Вообщем, было трудно невероятно, но у друг друга были мы — друзья. Всей документацией и финансами распоряжался Саша, несмотря на то, что всё оформлялось на меня. Ему нельзя было светиться, ведь он, пусть неидеальный, непослушный, но сын генерала КГБ. Отец его тоже не знал о нашем бизнесе. Хотя, сейчас мне кажется, что мог знать. Просто закрывал на это глаза, понимая, что страна руштся, а выживать как-то надо. С моей стороны было составление графиков, планирование, и вся техническая сторона вопроса. Так распределили обязанности. Сейчас, оборачиваясь назад, удивляюсь тому, как нам, двум молодым, по сути, мальчишкам, вообще взбрело заниматься таким опасным бизнесом! Но такая вот жизнь, продлилась недолго. Спустя два года, в девяносто третьем, меня на трассе остановили и арестовали. В моих вещах оказались документы, из которых следовало, что закон неоднократно нарушался и автомобили, которые были завезены без пошлины, продавались раньше, чем исходил срок в два года. А на всех документах мои инициалы, подписи… Соответственно, и ответственность вся на мне. Я не понимал, каким образом эти документы оказались в сумке, пока не узнал, что Саша исчез со всеми обоюдно заработанными за это время деньгами. Меня посадили на шесть лет. Оля, ну, та самая, невеста моя, не выдержала и вскрыла вены, когда узнала о том, какой мне дали срок. Её не спасли. Условно-досрочного получить не удалось, я отсидел от звонка до звонка, как говорится. Вышел в девяносто девятом и страну не узнал. — в его голосе сквозила горечь.
— Этого не может быть… — по лериным щекам покатились слёзы. — Я не верю. — замотала головой она, с трудом выговаривая слова.
— Прости, девочка, что пришлось раскрыть эту правду. — он кашлянул, пытаясь избавиться от першения в горле. — Выяснилось, что Саша тогда, в девяносто третьем, переехал в Москву. Его родители на четыре года раньше туда уехали, по долгу не рухнувшей ещё службы Бориса Николаевича, деда твоего. Я не стал мстить, хотя боли от предательства друга и смерти любимой девушки, хлебнул больше цистерны… Просто понял, что жизнь сама расставит всё по местам. Так и случилось. Саша стал играть давно, задолго до смерти. Я уже говорил, он проигрывал огромные суммы и дошло до того, что забирал деньги из оборота своего предприятия, проигрывая и их. И тогда, ему пришлось занимать, влезать в долги. Историю про то, как он поставил на кон собственную дочь, ты знаешь. В том казино я оказался не случайно. Я знал, что Саша будет там и просто хотел встретиться, посмотреть ему в глаза, но случайно мы оказались за одним игральным столом и там я не смог удержаться, хотел обыграть его. Но для меня было полной неожиданностью, и шоком, что он играл на Анжелику… Тогда наступило прозрение, что моего друга я потерял когда-то, в далёких девяностых, когда согласился с ним заниматься совместным делом. Теперь ты понимаешь, почему брак с Ликой для меня был априори невозможен? — Калерия молчала, будто поражённая громом. — После расставания с ней, я ничего не знал о вашей семье и о делах Саши, пока он через два года не пришёл ко мне сам. Денег одолжить. Знаешь, я тогда не нашёлся, что сказать даже в первые минуты. Потом пришёл в себя и решил дать ему эту сумму, хоть и не маленькую. У меня, почему-то, в тот момент не его предательство, а годы нашей дружбы перед глазами встали. А через пол года я узнал о смерти Саши и его семьи. Узнал, что осталась ты, его младшая дочь и что к тебе со всех концов Москвы побежали его кредиторы. Естественно, у меня и мысли не возникло тоже прийти к тебе и затребовать деньги. На тебя, вчерашнего ребёнка, и так навалилось столько всего, что и врагу не пожелаешь. Но я решил просто понаблюдать за тобой, присмотреть. Понимал, что всякое может случиться. И вот, спустя почти четыре года узнал об этом завещании.
— Тогда, — утирая слёзы, произнесла Лаврова, — я совсем не понимаю, зачем тебе было меня спасать. Мой отец сломал твою жизнь!
— Лер, я не изверг, хоть ты и считаешь меня таковым. Знаешь, в Советском Союзе фраза такая расхожая была, после сталинских арестов: «Дети за своих родителей не отвечают». Так вот, я прекрасно понимал, что ты то вообще не при чём. Тебе досталась не самая сладкая судьба: потерять всю семью, как выяснилось, ребёнка, разбираться с долгами отца… Мне просто стало тебя искренне жаль. Я видел в тебе не дочь врага, а девушку, которой надо помочь. К тому же, вспомнил, как мы как-то с Сашкой, когда ещё в университетах учились, поклялись друг другу всегда помогать и если что, помочь семьям друг друга и детям. — объяснил Игорь.
— Господи… — у девушки не находилось слов.
Он молча, с сожалением смотрел на неё, понимая как ей больно.
— Говорят, что правда-это как граната, с выдернутой чекой… Лер, мне жаль, что тебе пришлось всё это узнать. Чёрт, как курить то хочется! — снова с болью произнёс мужчина, зажмурившись.
— Ты же не куришь. — тихо заметила Лера.
— Не курю. Бросил через два года, как вышел. А вот, порой, хочется, знаешь ли… Тянет. Успокаивало. — признался он.