— Ты следователя в известность поставила? — поражённо спросил Герман.
— Кого? Киреева? — девушка брезгливо поморщилась. — Зачем?
— Потому что, расследования-это его прерогатива.
— Ага. Конечно. Из него такой следователь, как из меня балерина… Была бы. — усмехнулась она, вспомнив своё детство. — Ему, как и Говорову, не терпится засадить Игоря побыстрее. Поэтому, он сам по себе, мы сами по себе.
— Смелая ты, Лер. Дело-то, опасное. — хмыкнул Истомин-младший.
— Я должна помочь Игорю, чего бы мне это не стоило. — упрямо повторила, как мантру, Калерия.
И вновь прошла неделя.
— Что мы имеем на сегодняшний день? — спросил Борис Юрьевич Невзоров, новый адвокат Игоря.
— Мы с Калерией Александровной, переговорив с персоналом, выяснили, что в кабинет господина Истомина были вхожи всего несколько человек: управляющий отелем Вадим Аверьянов и две горничных. — ответил частный детектив Евгений Климов, занимавшийся расследованием.
— То есть, любой из этих троих, мог подбросить пакетик с героином в стол к Игорю Максимовичу. — сделал вполне логичный вывод адвокат. — Записи с камер смотрели?
— Смотрели. — уныло произнесла Лера. — Проблема в том, что именно те камеры, которая установлена на этаже и в кабинете Игоря, последние несколько дней перед его арестом, были отключены. Даже не знаю, по досадной ли случайности, как нас с Германом уверяют сотрудники, или специально…
— Что за досадная случайность, могла поспособствовать отключению камер? — недоверчиво спросил Невзоров.
— По словам начальника охраны, новый секьюрити совершил оплошность, отключив часть камер в первый же день работы. После этого, он исправил проблему, и думал, что включил их все.
— С одной стороны, смахивает на правду. — задумчиво произнёс Климов. — Потому что, если бы это были звенья одной цепи, то смысл так долго держать камеры выключенными? Выключили бы только на момент совершения преступления. А с другой стороны…
— С другой стороны, Евгений Валентинович, — слегка резковато прервал его адвокат: — это всё может быть хорошо спланированной подставой.
— Может и так. — пришлось признать детективу.
— Ладно, что мы к этим камерам то прицепились! Записей нет и точка! Борис Юрьевич, что говорит Игорь? — спросила Калерия.
— Игорь Максимович утверждает, что накануне вечером никакого пакетика в ящике не наблюдалось. Соответственно, будем действовать методом исключения. Управляющий, как его…
— Аверьянов. — подсказала девушка.
— Да, Аверьянов. Был в отеле в день ареста Игоря?
— Нет, он в тот день уехал на СТО, а вместо него остался заместитель. — ответил Евгений.
— Тогда остаются наши барышни-горничные. — Борис Юрьевич снял очки. — Их то и надо допросить.
— Я поеду в отель, выясню, где девушки и поговорю с ними. — решительно произнёс Климов.
Лаврова снова вернулась домой под вечер, переваривая разговор с адвокатом и пытаясь понять, кому и зачем надо было подставить её мужа.
— То есть, вы считаете, что это горничные? — спросил Герман, раскладывая по тарелкам салат.
— Возможно. Хотя, мне уже кажется, что не может всё быть так очевидно. — озадаченно сказала Лера, без аппетита глядя на еду.
— Ну почему? Может вы на верном пути. Только, если честно, не понимаю, зачем каким-то горничным подставлять хозяина отеля.
— Я тоже ничего не понимаю. Господи, это так ужасно, когда ничем не можешь помочь! — подавленным голосом изрекла она и отодвинула от себя тарелку.
— Лер, ты и так нормально не ешь. Утром спешишь, сделаешь глоток кофе и убегаешь, днём не обедаешь, и вечером, вот, отказываешься. На работе, небось, тоже не до еды. И не спишь почти. — обеспокоенно глядя на неё констатировал Истомин-младший. — Так нельзя. От тебя скоро одна тень останется. Игорь мне не простит, что я не уберёг его жену!
— Я не могу есть, Герман. Он там уже почти три недели… Три. Я обещала ему, что помогу, а по факту, бьюсь головой о стену и ничего не получается! — с безысходностью воскликнула Лаврова. В этот момент, раздался звонок телефона. — Да. — она со вздохом ответила. — Я поняла. — раздалось после этого, и девушка положила трубку.
— Что случилось? — спросил Герман, видя, как она побледнела после разговора.
— Случилось то, что случилось. Мне казалось, хуже уже некуда, но, жизнь продолжает меня убеждать в обратном. — упавшим голосом произнесла Лера. — Горничные наотрез отказываются что-либо рассказывать, хотя Климов говорит, что они явно что-то знают, но скрывают. На них не действует ничего: ни угрозы, ни уговоры. Они были единственной надеждой и зацепкой! — срываясь, отчаянно выкрикнула она и заплакала.
— Лерочка, — парень подсел ближе к ней и обнял, пользуясь случаем. — не плачь. Ты делаешь всё, что в твоих силах… В конце-концов, даже если Игоря посадят, то ты будешь знать, что сделала всё возможное. — успокаивающим тоном добавил он. — Кстати, давно хотел сказать… Ты можешь на меня расчитывать. Я вас с Петькой не брошу, увезу в Лондон, будем жить все вместе…
— Герман, ты совсем рехнулся? — отчаяние быстро сменилось злостью и Калерия отпрянула от деверя. — Ты нормальный вообще? Думай, что ты несёшь! Ты брату уже приговор подписал?! Его не посадят! Я не допущу этого, понял?! — срывая голос, кричала она.
— Так, всё, успокойся! — крикнул он в ответ, не сдержав эмоций. — Хватит тут, как разъярённая кошка на меня бросаться! Ты даже мысли не допускаешь о том, что Игоря могут посадить. А это может случиться! И ты просто должна быть к этому готова! — членораздельно пояснил Герман.
— Я не буду к такому готовиться! Игорь ни в чём не виновен!
— Как ты это докажешь? Как?
— Завтра же пойду и буду сама говорить с горничными!
— Да, Климову они ничего не сказали, а с тобой разоткровенничаются, конечно! И сознаются в преступлении, если что, да? — насмешливо произнёс он.
— У меня получится. — выдохнув и уже не так эмоционально, ответила Лаврова, а затем, ушла с кухни.
На следующий день, Лера была в отеле и позвала к себе, в ресторан отеля, где присела, Нину и Киру — двоих горничных, которые убирали кабинет Истомина.
Девушки вели себя слегка скованно, но старались скрыть это за самоуверенностью, смешанной с лёгкой наглостью.
— Девочки, послушайте, — встретив, как и ожидала шквал сопротивления, сделала попытку уговорить горничных, Калерия: — я понимаю, что вам нелегко рассказать правду или раскрыть какие-то детали этого дела, но я вас прошу это сделать. Не ради себя прошу. Поймите, пожалуйста, мой любимый человек, мой муж, единственный родной, кто у меня есть, попал в тюрьму. Я очень хочу ему помочь, я поклялась сделать для этого всё. Ваши слова и показания очень важны. Если… Если наркотик подбросил кто-то из вас, то признайтесь честно. Ведь страдает невинный, по сути, человек.
— А вы что, в священники метите? — ехидно поинтересовалась Кира. — Что за задушевные беседы? Покаяние, искупление…
— Нет. Я просто хочу спасти мужа.
— Вы не следователь, так что мы не обязаны давать какие-то показания. — добавила Нина.
— Вы правы, не обязаны. Но я чисто по-человечески прошу помочь! Вам, наверное, неизвестно, как это, когда близкий в беде… И я желаю вам никогда такого не узнать. Но это страшно, правда, очень страшно. — откровенно произнесла Лаврова и отвела взгляд в сторону, чтобы девушки не увидели её слёз. — Поэтому, я сейчас прошу вас не как жена хозяина отеля, а как такая же девушка, как и вы, которая, просто любит и хочет быть рядом с любимым.
— Мы ничем не можем вам помочь, извините. — резко ответила на это Кира и они с Ниной, встав, ушли.
Лера, в душе которой всё переворачивалось, вышла из отеля. Светило солнце, щебетали птицы. На улице бушевала весна. Весна, во время которой обычно так хотелось жить и творить. Но только не сейчас… В эти минуты, у девушки было желание броситься в реку от отчаяния, накрывающего с головой.