Женщина жила словно машинально. Автоматически вставала по утрам, глотала кофе, не имеющий для нее вкуса, ехала в Первый Орден, вечером – во «Внешнее кольцо». Казалось, не изменилось ничего. И, тем не менее, изменилось все. Рей не знала, что дальше, и просто плыла по течению. С каждым днем все более отдалялась от Кайло, который становился все более мрачен и замкнут. Он попробовал устроить безобразный скандал, дав выход своему гневу, отчаянию, своей боли, но Рей просто молча ушла. Все это больше не задевало ее. Не выдержав, Рен уехал. И едва ли Рей заметила его отъезд. Лишь равнодушно пожала плечами на скупое смс. Пусть катится хоть к черту на рога! По губам скользнула злая усмешка и тут же пропала. Он виноват! Виноват во всем! Как смел он обещать то, чего не смог выполнить?! Гнев вскипал внутри и тут же затихал, страшась той ледяной пустоты, что царила в душе Рей.
Ее теперь везде сопровождали люди Рена. Но ни деликатный Кардо, ни весельчак Траджен, ни добродушный Викрул не смогли пробить ту стену, что женщина возвела вокруг себя. Ей хотелось одновременно бежать куда-то без оглядки и уничтожить этот проклятый город, что отобрал у нее дитя. Так продолжалось больше месяца. Уехавший Рен не писал и не звонил. И если Рей вспоминала об этом, то понимала, что ее это не волнует.
В октябре она впервые позволила себе хоть какие-то эмоции, поругавшись с Кардо, не желая ехать из клуба домой на машине, а внезапно решив прогуляться ранним утром, необычайно солнечным и теплым.
- Я буду следовать за вами, донна Рей, но одну не отпущу, - упрямо произнес Кардо.
Стиснув зубы, Рей лишь махнула рукой и пошла прочь. По телу разлилась усталость бессонной ночи, мир вокруг казался четким и ярким. Рей вдруг ощутила, что словно бы просыпается от долгого сна. Но нет! Нет-нет-нет! Она не хотела просыпаться! Это было бы так ненужно снова чувствовать и чего-то желать. Чувство вины от того, что, как ей казалось, слишком быстро она забыла свое горе, укололо Рей острой иголкой, заставив болезненно поморщиться. Каблуки стучали по асфальту, город плыл в осенней утренней дымке. Редкие прохожие кивали Рей, кто-то здоровался, кто-то улыбался. В Татуине хорошо знали донну Рей. Женщина машинально кивала и улыбалась в ответ. Вдруг осознав, какой долгий путь она прошла от мусорщицы из Джакку до жены криминального авторитета, на которую смотрят с почтением. И разве принесло ей это счастье? Но разве она и стремилась к этому? Она просто хотела быть с любимым человеком, не думая о том, кто он такой. А подумать следовало еще тогда, в их первую встречу, когда получила огнестрельное ранение. Рей невесело фыркнула. И остановилась перед церковью, широко раскрытыми глазами глядя на распахнутую дверь, где скрывался полумрак, и откуда тянуло едва заметным запахом ладана, растворявшимся в запахе прелых листьев и горьком запахе дыма. Рей никогда не была религиозна, но сейчас вошла внутрь. Здесь было тихо, горели свечи, и царила восхитительная гулкая пустота. Рей прошла между рядами скамей, села в переднем ряду и подняла глаза к статуе Девы Марии. Статуя была простая, без излишних украшений, но в строгом лике женщины было столько сострадания и боли, что Рей задохнулась от собственной тоски, некстати вспомнив, что Мария тоже потеряла ребенка. Рен согнулась, прижимая руку к груди, стараясь выровнять сбившееся дыхание, зажмурилась.
- Сеньора? – послышался приятный голос, - вам плохо?
Рей медленно подняла голову, седой, худощавый священник стоял напротив и с тревогой смотрел на женщину.
- О, простите, донна Рей, не узнал вас сразу, - произнес мужчина.
- Вы знаете меня? – прошептала Рей.
- Кто же в Татуине и Джакку не знает вас.
- А вы?
- Лор Сан Текка, - склонил голову мужчина, - священник в этой церкви, - мужчина немного промолчал, - мои соболезнования, донна.
Рей поджала губы, ожидая болезненной вспышки гнева, которая все это время сопровождала любое проявление сочувствия по отношению к ней, но не почувствовала ничего.
- Спасибо, - ответила, внезапно исполнившись благодарности.
Священник присел рядом и тоже устремил свой взгляд на статую.
- Многие женщины приходят сюда помолиться Деве Марии, одни ищут утешения, другие - защиты, третьи – совета. А вы, донна? Чего ищете вы?
Рей помолчала, передернула плечами.
- Я, - растерялась и замолчала, - я не ищу ничего. Я просто…зашла. Случайно.
Голос ее звучал неуверенно и робко, теряясь в темных сводах церкви.
- Позвольте вам не поверить. Сюда никто не заходит просто так.
- Но я действительно, - запротестовала Рей.
- Вам только так кажется, - уверенно и мягко перебил ее священник.
Рей бросила на него быстрый взгляд, Сан Текка безмятежно улыбался. И спорить с ним расхотелось.
- Да, - пробормотала Рей, - да. Наверное. Мне нужен совет и мне нужно утешение. Я не знаю, как мне жить дальше после всего, что произошло.
- Вы вините вашего мужа? – спросил Лор.
- Я виню своего мужа, - отозвалась Рей, - и я виню себя. И я готова сжечь этот чертов мир дотла за то, что случилось!
- Ах, донна, - покачал головой Сан Текка, - вы ведь давно замужем за доном Реном?
- Пять лет.
- И вы знали, что он из себя представляет, когда вышли за него замуж.
- Знала.
- И вы были уверены в том, что он всесилен? Но так не бывает. Он влиятельный человек, а у влиятельных людей есть влиятельные враги. И вы, донна, не должны быть слабым местом своего мужа. Вы должны быть сильной, а не беспомощной.
Рей посмотрела на священника недоверчиво.
- Думала: прочтете мне лекцию о смирении. На все воля Божья и прочее.
- На все воля Божья, - лукаво отозвался Сан Текка, - но защищает Бог только тех, кто может защитить себя сам, а не сидит сложа руки, полагаясь на других.
Рей задумалась. В словах Сан Текки был резон. Что сделала она, чтобы защитить себя? Полагалась на Рена? Но не она ли была свидетелем того, как муж уничтожал своих врагов, что мнили себя всесильными? И полагала такую самонадеянность глупостью. В итоге сама попалась на этом. Верила, что Рен всесилен. И не сделала ничего, чтобы защитить своего ребенка и себя.
- Я вижу: вы задумались, - прервал ее размышления мягкий голос мужчины.
- Да, - медленно произнесла Рей, - да. Спасибо вам.
Священник в ответ лишь пожал плечами.
***
Здесь ее никто не жалел, дела никому не было, что она жена дона Рена. Здесь били в полную силу, давая выход своей ярости. И этот клуб на окраине Джакку, больше походивший на притон, находящийся в полуподвальном помещении с рингом потертым и старым, где иногда проходили подпольные бои, стал отдушиной для Рей. Здесь она забывала, кто она такая, она била и блокировала удары, получала бесчисленные синяки и ссадины. Здесь она была свободна, а еще в стрелковом клубе неподалеку. Стрелять Рей удавалось хуже, чем драться. Меткость явно не была ее отличительной чертой. Рей не испытывала чувства защищенности и уверенности, когда держала в руках пистолет. Скорее это был страх. Она ведь могла убить кого-то! Поранить, причинить боль! Но не в этом ли был смысл всего? Научиться причинять боль, чтобы никто больше не посмел причинить ее тебе. Она больше никогда не будет беспомощной. Никогда.
И сейчас, молотя грушу, в пустом помещении, выкрикивая нечто бессвязное, Рей в который раз обещала себе, что никто и никогда больше не причинит ей боль. Удар, по костяшкам пальцев разлилась ноющая боль, отозвалась во всем теле приятной истомой, Рей слизнула пот, скопившийся над верхней губой. Удар. Никто и никогда больше не посмеет покуситься на нее и то, что ей дорого! Удар. Рей никогда больше не будет слабой и беспомощной. Никогда! Удар. Звук был похож на звук выстрела. Удар. Удар. Впредь она сумеет защитить себя!