— Ясно, — перебил я его. — Кому поручено задание?
— Мне, — в голосе Петра послышалась гордость.
— И что ты намерен делать?
— Стрелять. И чем раньше, тем лучше.
— Ты, Петр, поумерь немного свою воинственность. Раньше обдумать надо… — Меня возмущало его мальчишество. Я считал непростительной глупостью мысль об уничтожении фон ден Баха любой ценой, даже ценой собственной жизни. — Нам не нужны смертники. Генерал ездит только на машине, и стрелять придется, когда он будет садиться в нее или же выходить. Конечно, ты рассчитываешь сделать это на улице Шлесс, у его дома. Но там всегда много людей, и уйти вряд ли удастся. Этот вариант отпадает. Теперь, надеюсь, все ясно?
Петр смотрел на меня неподвижным взглядом:
— А если нет другого выхода? Это задание дано лично мне, и я должен его выполнить.
— С умом выполнить! А выход всегда можно найти, и его надо искать.
— Николай прав, — вмешался в разговор Казимир. — Нам нужно беречь людей. Подполье существует не для того, чтобы только стрелять. Тем более — на авось!
— Здесь время важно, — вспылил Петр. — Пока будем искать выход, весь отряд могут уничтожить.
— Несколько дней ничего не решают. А за это время ты мог бы ознакомиться с обстановкой, разведать все… Да и прописаться в городе тебе надо… — посоветовал Домбровский.
— Легко советовать… Как я пропишусь?
— Ты же имеешь документы. Николай говорил, что их для тебя изготовили в отряде. Если бы еще раздобыть справку, подтверждающую, что твоя семья оставила село из-за партизан, которые постоянно терроризировали ее.
— Справка будет, — предложение Казимира заинтересовало меня. — А что она даст?
— Я познакомлю Петра с шпицлем, и если парень ему понравится, я думаю, тот все устроит в течение нескольких дней.
— Кто он, этот шпицель? — спросил я.
— Это мой сосед, некий Корженевский. Не встречал такой фамилии? Официальный сотрудник немецкой полиции в Ровно. Я его знал еще до войны, мы всегда поддерживали добрососедские отношения. Он, как и я, был шорником. Правда, сейчас несколько зазнался, но если я его попрошу о таком одолжении, думаю, не откажет. Как только представить тебя? — задумался он. — Пожалуй, как сына моего знакомого.
— Доброе утро, пан Корженевский! Давно я вас не видел, — протянул руку Домбровский, заискивающе улыбаясь. Около сорока минут они с Петром поджидали Корженевского, и как только тот появился из-за угла, подхватили ведра и вышли ему навстречу.
— Пан Корженевский, скажите, — вы как-то ближе к властям, — когда наконец прекратятся все эти издевательства? До каких пор бандиты будут безнаказанно мучить людей?
— Какие бандиты? — Корженевский недовольно поморщил нос.
— Ну, вы посмотрите, что делается! Вчера приехал ко мне сын одного знакомого, мы с ним раньше в одном селе жили. Вы послушайте, что он рассказывает! Его заставляли идти в партизаны, грозили убить, если не пойдет. Парень и вынужден был бежать в город. Пан Корженевский, должен же за народ кто-нибудь заступиться! Вот и Петр говорит: «Казимир Иванович, помогите устроиться в городе, нельзя мне в селе жить, убьют». И я верю ему! Жалко парня, а что я могу сделать? У него даже прописки нет. Вы спешите? Давно я вас не видел. Работы, наверное, много. Может, зайдете сегодня вечером, посидим, прежние времена вспомним. Часиков в семь, а?
— Сегодня никак не могу, — Корженевский криво улыбнулся. Ему нравился заискивающий тон соседа. — Сегодня никак, вот завтра вечером зайду. Насчет парня хотите поговорить? Что ж, можно и помочь. Посмотрим, посмотрим…
Лицо Домбровского расплылось в благодарной улыбке:
— Значит, завтра, часиков в семь? Отлично, будем ждать.
Корженевский немного задерживался. Мария поправляла астры в вазе. В честь гостя был накрыт стол. Казимир, прихрамывая, ходил нервно от стола к окну и обратно. Временами поглядывал из-за шторы на дорогу. Петр сидел на диване и придумывал фразы, которые должен был говорить Корженевскому, чтобы понравиться.
— Идет, — с облегчением произнес Казимир, нарушив напряженное молчание в квартире. — Петр, никаких излишеств, понял? Никаких эмоций, двусмысленных реплик. Веди себя скромно, будь совершенно спокоен, старайся реже выходить из комнаты. Ты должен ему понравиться. Постарайся! Ничего! Ничего! Привыкай! — он ободряюще похлопал Петра по плечу и вышел встречать гостя.
Хозяева были необыкновенно гостеприимны, и к тому же их радушие подкреплялось двумя бутылками самогона, торжественно поставленными на средину стола.