— Нелли! Нелли! — звал я во весь голос, но никто не отзывался. Я метался по хутору, звал еще и еще, все тщательно осматривал, но тщетно.
— Пора ехать, — сказал Грачев, когда я вернулся. — Искать бесполезно. Бандиты, наверное, увезли ее с собой в лес, а тех двоих оставили здесь на всякий случай…
Доставив Георгия и Петра на маяк, мы в тот же день вернулись в город.
Поздно вечером ко мне в комнату постучала Софья Войцеховна.
— Николай, тебя хочет видеть какой-то человек…
Я вышел в коридор. Здесь, опершись плечом о стену, стоял Митя Лисейкин.
— Заходи в комнату, — пригласил я.
Он медленно прошел, не посмотрев ни на меня, ни на Софью Войцеховну.
Я задержался в коридоре, чтобы попросить Орлицкую постелить Мите у меня в комнате. Приближался комендантский час, да и идти ему никуда не следовало, уж очень трудный выдался день.
— Кошелева убили, — сказал он сухо, когда я вошел в комнату. — Второй человек погиб за сегодняшний день.
— Предательство?
— Нет, случайность. А ведь я его предупреждал, не раз говорил: «Кошелев, держи себя в руках!» Он шел к своим знакомым и по дороге увидел офицера… Ну и что? Разве мало их шатается по дворам и переулкам. Жаль мне его… Иди своей дорогой, спокойно, не нервничай, Так нет же! Вздрогнул и шмыгнул в какой-то двор. Тот заметил — и за ним. Кричит: «Хальт!» Если тебе кричат «хальт!» — беги, не оглядывайся. Черта с два тебя кто-то догонит. Так нет, остановился, еще отстреливаться начал. Там, где надо свою жизнь спасать, он геройство начал показывать! Застрелили его. Жаль…
— Не надо об этом сейчас… Я смертельно устал, — сказал я. — Завтра доберешься в отряд, Митя, доложишь обо всем командиру.
18
— Слыхали, хлопцы, немцы поймали Мамонца, — шептались между собой полицейские.
— Говорят, здесь неподалеку, в Клеванском лесу. К партизанам будто пробирался…
— И что дальше с ним будет? — спросил веснушчатый паренек.
— Не будет, а уже есть!
— Что же!
— Сам знаешь что. Там же в лесу и повесили! — сообщил долговязый полицай, стоявший немного в стороне от всех остальных, сбившихся в кучу.
— Туда ему и дорога. Допрыгался! — злорадствовал рыжий детина с небритым подбородком. — А дело-то свое сделал все же…
— Какое дело?
— Как какое? В полицию устроился, в доверие к самому Нойману втесался и, говорят, какую-то важную птицу из тюрьмы увел.
— А я вот не верю, что его поймали да еще повесили, — сказал коренастый полицай, до сих пор не принимавший участия в разговоре. — Кого-кого, а Петра я знаю. Он не из простачков!
— Вот те крест святой, — клялся долговязый, — собственными ушами слышал, от самого Ноймана.
— Так тебе он и сказал?
— Так и сказал: повесили!
— Да пойми же ты, болван, запугивают нас. Боятся — все бы не разбежались. Кто их самих-то сторожить будет?
— Правильно говоришь, — вмешался еще один. — На бога нас берут, авось да поверим…
— Тише, хлопцы, Нойман идет, — предупредил долговязый.
К группе притихших полицейских через двор направлялся Нойман. Обычно угрюмый, сегодня он выглядел еще угрюмей.
— Вы об этом мерзавце? — раздраженно спросил он у полицейских, глядевших куда-то в стороны. — Да! Повесили! Поймали и тут же повесили! Теперь семью его ищем. Истребим до последнего, в назидание другим, чтобы неповадно было… Полиция!.. Позор!.. — Он переводил свой тяжелый взгляд с одного лица на другое. — У вас сейчас есть возможность отличиться. Кто знает его знакомых, родственников? Ну?
Некоторые опускали глаза, не выдержав его пристального взгляда, другие же стояли, втянув в себя от страха живот.
— Что, никто ничего не знает? Мол, ничем не интересуемся, ничего не слышали? — он повысил голос. — Вам не в полиции служить, а сортиры чистить!
— А откуда нам знать? Он же новичок у нас, — осмелился прошептать один из полицейских и, еле переводя дыхание, добавил скороговоркой, совершенно недвусмысленно: — Он чаще с вами, господин шеф, был, да еще с паном Полищуком. — И тут же осекся на полуслове, придавленный тяжелым и презрительным взглядом Ноймана.
Нойман подошел к нему, приподнял его голову за подбородок и медленно проговорил:
— Твоя шея, кажется, ждет эту… как ее? — он зло и нетерпеливо щелкнул пальцами.
— Веревку, — подсказал стоявший рядом.
— Да, да, веревку… — Нойман резко толкнул полицая, еще раз окинул полицейских презрительным взглядом и пошел к двери.