Мария еще крепче прижала к себе дочь и прикрыла ее голову руками, чтобы та ничего не слышала. Сама же она старалась не воспринимать всего того, о чем рассказывал Миша. «Господи, зачем я оставила город?» — думала она.
За этими разговорами они не заметили, как впереди заблестели огоньки.
— Мишенька, скоро уже? — спросила Мария.
— А вот подъезжаем. Сейчас налево свернем. Отец уже, наверное, ожидает меня. Вы с нами поедете в Квасилов?
— Нет, Миша, не поеду. Я очень устала. Куда мне такой ехать? А бандиты, может, и не придут. Мы с дочуркой здесь, на хуторе, переночуем. Кому мы нужны? Правда, Владзя?
Девочка испуганными глазенками глядела вперед, в темноту, и молчала.
Вся семья Тайхманов давно ожидала их прибытия. И когда повозка вкатила во двор, все выбежали из хаты. Они с большим сочувствием отнеслись к Марии и ее дочурке. И тут же распростились с ней. Они уговаривали ее ехать с ними на ночь в село, но она отказалась.
19
Две недели Мария прожила на хуторе. Ночи были тревожные, бессонные. Утром, когда во дворе слышались храп коней и голоса хозяев, выгружавших свои пожитки, она выбегала во двор. Хата наполнялась звонкими голосами детей, и Марии казалось, что нет большего счастья, чем слышать их. Она радовалась, когда они появлялись, и немела от предчувствия беды, когда тишина сковывала все вокруг.
— Мария, вам больше нельзя оставаться здесь ни одной ночи. Не сегодня-завтра они могут придти. Береженого бог бережет. Поедемте с нами, Мария, не упрямьтесь, — упрашивал ее каждый раз хозяин хутора.
— Пан Тайхман, вы зря беспокоитесь. Нас с Владзей никто не тронет. А в Квасилове немцы. Там я скорее могу попасть в беду, — отвечала Мария.
Наступала глухая ночь. Утомленная за день Мария старалась уснуть, но в голове одна за другой проносились страшные картины. В испуге она открывала глаза, прислушивалась к шорохам за окном. Вот и сейчас почему-то всплыл образ покойной Рыси. Уже год, как похоронили семью Белинских. Мария хорошо знала их всех, они жили в селе Рысвянке. Эдика убили, когда он шел домой от родственников, нес детям продукты, а Рысю позже…
Об этой трагедии Мария узнала подробно от Рысиных односельчан. А было так: сосед Рыси — оуновец Жук вошел в хату и прямо заявил, что хочет убить ее и детей, ведь они жидовское отродье.
Женщина кинулась к нему:
— Пан Жук, я вам все отдам, только не трогайте моих детей. Вы хотели часы взять? Берите, берите же. Я сначала пожалела, это подарок мужа, память, но вы забудьте об этом. Раз они вам так приглянулись, берите, чего уж там! Я вас сейчас угощу, у меня бутылка «Монополевой» припасена. Хорошая водка, вам понравится. Садитесь, пан Жук, вот здесь удобнее. Ну, зачем, скажите убивать моих детей? Они еще крошки, несмышленыши, одной девочке четыре годика, другой пять!
— Все равно вас немцы убьют. Какая тебе разница…
— Что плохого мы сделали немцам? Они даже не знают, что здесь живут такие Белинские, — она улыбнулась сквозь слезы.
— Убьют… Они всех таких, как вы, убивают! Лучше уж я. У меня приказ!
— Пан Жук, нет у вас никакого приказа. Мы люди неприметные, никто нас не знает, и никому мы не нужны. Вы хотите убить меня и моих деток, чтобы что-нибудь взять себе? Берите все, что хотите…
Жук выпил стакан водки, закусил. Выпил еще один, не слушая, что говорит Рыся. Обе девочки подглядывали в щелочку из-за двери. Он встал и направился к этой двери.
— Нет! Не дам! Пан Жук, умоляю, не трогайте детей! Остановитесь! — Женщина бросилась к двери, за которой стояли дети, и, раскинув руки, преградила ему дорогу.
— Люди, помогите! — кричала она срывающимся голосом. — Детей моих убить хотят! Не дам!!!
— Тише! — зашипел Жук. — И знай, раз я тут, никто сюда не войдет!
— О господи! Помогите же кто-нибудь! Пан Жук, умоляю вас, не убивайте! — Но в ответ отзывалось шумом деревьев лишь кладбище, расположенное рядом с домом.
Жук возвратился к столу, быстро схватил бутылку и замахнулся ею на Рысю. Она вскинула руки, пытаясь прикрыться, но не успела. Ее обмякшее тело медленно сползло на пол. Жук переступил через него и вошел в соседнюю комнату. Дети, прижавшись друг к другу и широко раскрыв от ужаса глаза, стояли за дверью.
Жук подошел к старшенькой:
— Ты чего испугалась? Дяди испугалась? Иди, покатаю…
Через несколько минут в доме наступила тишина.
Мария спрятала лицо в подушку и, затаив дыхание, прислушалась. «Нет, нет, — думала она, — дольше я здесь не останусь! — И бросилась к Владзе, которая, обхватив ручонками подушку, спокойно спала. — «Сегодня не придут, завтра — обязательно», — вспомнила слова Тайхмана. — Нет, не могу так. Уйду… Сегодня же…»