…За окном светало. Мария осторожно, чтобы не разбудить ребенка, встала и принялась собирать вещи. За стеной послышался скрип подводы. На хутор возвращались Тайхманы.
— Ну как вы здесь? — спросил Валентин Тайхман и твердо сказал: — Хватит, последнюю ночь вы были здесь. Мы сегодня особенно переживали, я не спал, все смотрел на хутор, не горит ли… А вы тоже измучились, вижу. Не спали, верно? Нет, нет, больше здесь я вас не оставлю. Две недели вас бог миловал, боюсь, что может случиться непоправимое…
— Пан Тайхман, действительно мне страшно здесь оставаться. Скоро роды. Мне бы в город, к сестре. Может, Миша отвезет ей записочку? Я ей напишу, чтобы она меня забрала…
— А вы не боитесь, что немцы в городе вас могут опознать?
— Там немцы, здесь бандиты… Я не знаю, кто страшнее. Там все же сестра. У меня на душе будет спокойнее…
— Ну, смотрите, раз вы так решили, Миша вас сразу и отвезет.
Только сейчас, собираясь в дорогу, она подумала о том, как ее, разыскиваемую карателями, примет сестра. А что, если кто-нибудь, узнав ее, жену партизана, донесет в гестапо? Она вспомнила расклеенные по городу распоряжения, призывы гебитскомиссариата: «Кто своим сообщением поможет поймать или уничтожить членов какой-нибудь банды, преступников, саботажников, бежавших из плена, в награду получит 1000 марок или заимеет право первоочередного получения продуктов питания или же надела земли». У сестры дети, муж… «Смертной казнью будет наказан каждый…» Стоит мне переступить порог ее дома — и…»
И все же Мария решилась ехать. Тайхман усадил ее с Владзей в повозку и отправил в город.
Доехали без происшествий.
— Мишенька, теперь езжай прямо до пивзавода, там свернешь налево. Улица Пенькна совсем недалеко.
Наконец вкатили во двор, и Миша, спрыгнув на землю, принялся сгружать вещи — чемодан и узелок.
— Погоди, Миша, не спеши, — сказала Мария, сдерживая волнение, — погоди, чтобы нам не пришлось укладывать все снова.
Сестра Марии — Эмилия, вышедшая во двор, чтобы посмотреть, кто приехал, всплеснула руками и, не веря своим глазам, воскликнула:
— Мария, боже мой, это ты! А я тебя и не ждала…
— Так что не принимаешь, Миля? — тихо спросила Мария, не отходя от подводы.
Эмилия молча подбежала к Владзе, взяла девочку на руки и, укоризненно посмотрев на сестру, вошла в дом.
— Вещи не поднимай, я сама занесу, — кинула она через плечо.
— Ну, теперь ты можешь ехать, — облегченно вздохнув, обратилась Мария к Мише. — Только скажи отцу, где нас оставил! — Она поцеловала мальчика в вихрастую макушку и перекрестила.
И в эту ночь Мария спала неспокойно. Во сне вскрикивала, а когда открывала глаза, постоянно видела склонившуюся над ней Эмилию.
— Что с Петриком, Миля? Он жив?
— Не знаю…
— Ты знаешь, Миля, что люди говорят? Я должна знать… Я должна пережить это сейчас. Позже будет еще труднее! Хозяин хутора слыхал, что его поймали в лесу…
— И ты веришь? Не плачь, для твоего маленького это вредно. Выпей воды, у тебя пересохли губы. Выпей и постарайся уснуть. Ты просто измучена… Петр жив! Он обязан жить!
Немного успокоившись, Мария уснула.
20
Партизанский отряд «Победители» жил своей суровой партизанской жизнью. Ему часто приходилось менять место стоянки, партизанские подразделения беспрерывно выходили на боевые задания. В составе штабной разведки отряда выполнял отдельные задания и Петр Мамонец. Он часто рвался в город, но ему не разрешали идти туда. И лишь спустя некоторое время поручили выполнить задание непосредственно в городе. Собрался он быстро и двинулся в путь сразу же после получения инструктажа.
Петр сошел на обочину дороги и присел немного отдохнуть. До села, где проживал Борис Баньковский, хозяин явочной квартиры, рукой подать. Но идти туда сейчас не следовало: надо было дождаться темноты. Петр поспешил, вот и пришел к селу засветло.
Полковник Медведев не хотел отпускать Петра в город, так как его еще разыскивает полиция. Сам Петр тоже хорошо это понимал, но там жена и дочь, которых тоже ищут. Он должен их повидать и что-нибудь предпринять. Они скитаются по чужим углам, ничего не знают о нем. Медведев говорит, что рано еще появляться в городе. Он, конечно, прав, но можно опоздать…
Уже стемнело, когда Петр вошел в село. Двери закрыты на засовы, на окнах плотные занавески. Мальчуган лет семи обогнал его и побежал дальше, шлепая босыми ногами по холодной земле. Хатка Баньковского стояла в центре села. По мере приближения к ней шаг Петра становился торопливее. Ему не терпелось очутиться под крышей, обещавшей отдых и безопасность. Собака залаяла во дворе, но, как только хозяин вышел на крыльцо, замолчала.