И где расти нам — не поспоришь:
Кому — зола, кому — песок.
Хранит разымчивость и горечь
Незамутненный терпкий сок.
И как я жил? И что я думал?..
Войди неяркою на миг —
И ты поймешь в разгуле шума
Шершавый шорох слов моих.
Неразгаданная глубь
1
У обрыва ль, у косы,
Где певучее молчанье,
Обронила ты часы —
Сказка летняя в начале.
Все речные духи вдруг
Собрались в подводном мраке
И глядят на четкий круг,
И на огненные знаки.
И не верят их огню
Замурованные души,
Каждый выпростал клешню
И потрогал. И послушал.
Под прозрачный тонкий щит
Не залезть клешнею черной.
Духи слушают — стучит
Непонятно и упорно.
Выжми воду из косы
Злою маленькой рукою.
Говорил я про часы,
Да сказалось про другое.
Сверху — зыбью облака.
Сверху — солнечная пляска,
Но темна и глубока
Человеческая сказка…
Опусти пред нею щит —
И тогда услышим двое:
Как на дне ее стучит
Что-то светлое, живое.
2
Одичалою рукой
Отвела дневное прочь,
И лицо твое покоем
Мягко высветлила ночь.
Нет ни правды, ни обмана —
Ты близка и далека.
Сон твой — словно из тумана
Проступившая река.
Все так бережно утопит,
Не взметнет песку со дна,
Лишь невнятный, вольный шепот
Вырывается из сна.
Что в нем дышит —
откровенье?
Иль души веселый бред?
Вечно тайну прячут тени,
Вечно прям и ясен свет.
И, рожденная до речи,
С первым звуком детских губ
Есть под словом человечьим
Неразгаданная глубь.
Не сквозит она всегдашним
В жесте, в очерке лица.
Нам постичь ее — не страшно,
Страшно — вызнать до конца.
3
Платье — струями косыми.
Ты одна. Земля одна.
Входит луч, прямой и сильный,
В сон укрытого зерна.
И, наивный, тает, тает
Жавороночий восторг…
Как он больно прорастает —
Изогнувшийся росток!
В пласт тяжелый упираясь,
Напрягает острие,
Жизни яростная завязь —
Воскрешение мое!
Пусть над нами свет — однажды,
И однажды — эта мгла,
Лишь родиться б с утром каждым
До конца душа могла!
«И когда опрокинуло наземь…»
И когда опрокинуло наземь,
Чтоб увидеть — смежил я глаза,
Все чужие отхлынули разом,
И сошли в немоту голоса.
Вслед за ними и ты уходила:
Прикоснулась ко лбу моему,
Обернулась и свет погасила —
Обреченному свет ни к чему.
Да, скорее — в безликую темень,
Чтобы след был надежней затерян,
Чтоб среди незнакомых огней
Было темному сердцу вольней.
Шаг твой долгий, ночной, отдаленный
Мне как будто пространство открыл, —
И тогда я взглянул — опаленно,
Но в неясном предчувствии крыл.
«Я хочу, чтобы ты увидала…»
Я хочу, чтобы ты увидала:
За горой, вдалеке, на краю
Солнце сплющилось, как от удара
О вечернюю землю мою.
И как будто не в силах проститься,
Будто солнцу возврата уж нет,
Надо мной безымянная птица
Ловит крыльями тающий свет.
Отзвенит — и в траву на излете,
Там, где гнезда от давних копыт.
Сердца птичьего в тонкой дремоте
День, пропетый насквозь, не томит.