Ребенок должен выйти, и она рожала, толкала его, делала это. Добивалась его появления.
Не существовало никакой возможности избежать родов. Огромное давление превратилось в приливную волну. Ханна вцепилась в простыни скрюченными пальцами, ее деформированная рука согнулась и впилась в матрас, но она даже не чувствовала этого, испытывала только боль, потребность.
Она выгибалась, стонала, плакала и тужилась, напрягаясь изо всех сил, прилагая всю свою волю ради одного: выпустить ребенка.
Казалось, что ее разрывают на части, но на этот раз Ханна знала, что это не так. Такова часть процесса — открыться, чтобы выпустить жизнь, пропустить ее через себя.
Она приняла эту мучительную боль вместо того, чтобы бороться с ней.
Ханна выбрала это, так же как решила продолжать плыть против этого теплого, бесцветного моря, против всей этой серой пустоты. Выбрала бороться за возвращение в это место, принять боль, горе и страх, продолжать идти.
На самом деле она не была воином, не была сильной, храброй или могущественной. Она просто упряма, и, возможно, в конце концов, именно это и помогло. Ее упрямый отказ сдаваться, никогда, ни в чем. Даже сейчас.
И тут Ханна почувствовала его появление. Ребенок рождался, не выскользнул из нее легко, а боролся за каждый дюйм, и она подумала: «Борись, дитя, борись».
Боль сжимала ее, жгла, разрывала, терзала, а Ханна тужилась, тужилась и боролась с ней, вместе с ней.
Внезапно боль отпустила. Ребенок вышел.
Ее веки дрогнули. Красная дымка перед глазами медленно рассеялась. Ханна упала обратно на матрас, совершенно обессиленная.
Она почувствовала Лиама между ног и поняла, что он подхватил младенца.
Все закончилось. Она сделала это.
Странная тишина. Никаких звуков, кроме потрескивания огня и стука когтей Призрака по деревянному полу, когда он кружил вокруг, настороженный и бдительный.
Молчание Лиама. Ни писка от ребенка.
Младенцы должны плакать.
Ее сердце сжалось. Ледяной холод струился по ее ноющему, дрожащему телу. Ханна с трудом приняла сидячее положение, все ее конечности ослабли, словно превратились в желе.
— Лиам, — позвала она, потом громче. — Мой ребенок.
Глава 57
Лиам
День двенадцатый
Ребенок вышел с пуповиной, обернутой вокруг его крошечной шейки.
Макушка головы выскользнула наружу, а на плечах расплылась кровь. Маленькая грудь, живот и две ноги, а затем она вышла, пуповина тянулась за ней, когда Лиам взял это чудесное создание в свои руки.
Дочь Ханны была перепачкана кровью и имела серый цвет.
Он подумал о племяннике, которого успел спасти, но оставил.
Потеря выжгла дыру в его сердце. Все тело болело — кости, грудь, пространство под сводом ребер.
Это другой ребенок. Но и не совсем.
Ханна может сломаться, потеряв эту малышку. Лиам знал, что его это точно сломает.
В доме нет отделения интенсивной терапии, нет инкубаторов и аппаратов искусственной вентиляции легких, нет квалифицированных медсестер и врачей, которые могли бы забрать ребенка и провести экстренную операцию.
Все теперь зависело только от него.
«Ты знаешь, что делать, — прошептал голос Джессы в его голове, появившись, когда он больше всего в этом нуждался. — Помни, что я тебе говорила».
Он действительно помнил. Он помнил каждую секунду того ужасного, кровавого часа.
Лиам перестал думать, а только действовал. Его пальцы уже двигались, нащупывая края разбухшей синеватой петли, перекрывающей дыхательные пути младенца.
Быстро, он положил хрупкого ребенка на свои бедра, направив ноги к туловищу, а голову к коленям, и молился, чтобы не стало слишком поздно, молился, чтобы петля затянулась только в последние мгновения после рождения.
Ханна звала его по имени, ее голос звучал тонко и отчаянно, но он не мог ответить ей, не мог рискнуть даже вздохнуть, чтобы ответить.
Все его внимание сосредоточилось на спасении ее ребенка.
Он потянул за пуповину, мягко, но настойчиво, руки не дрожали, но сердце трепетало от напряжения. Он должен действовать абсолютно точно. Никаких ошибок. У него нет права на ошибку.
Каждая тикающая секунда приближала ребенка к смерти.
Лиам размотал хлюпающую, пульсирующую пуповину, распутал ее и, наконец, освободил крошечную шейку младенца. Осторожно погладил ее грудину двумя пальцами.
Девочка походила на инопланетное существо, голубоватая, вся в крови и белой жиже. Так похожа на его племянника, что это причиняло Лиаму физическую боль. В его сердце словно вонзился острый нож.