Перед ними простиралась широкая поляна. На фоне снега Ноа разглядел низкую прямоугольную конструкцию. Потом еще одну и еще.
Они достигли жилища Картеров.
Сердцебиение Ноа участилось. Вот он. Момент истины.
Полицейское управление Фолл-Крика и ополчение провели большую часть последних двух дней, собирая припасы, тренируясь вместе и обсуждая логистику и задания.
Все заняли свои места. Каждый знал свою роль.
Розамонд Синклер пригласила Маттиаса Саттера и его бригаду добровольного ополчения Юго-Западного Мичигана переехать в самодостаточную общину «Винтер Хейвен» в обмен на защиту города.
Такова часть сделки.
Вчера вечером они встретились в доме суперинтенданта Розамонд Синклер, чтобы в последний раз обсудить окончательный план. Ноа, Дэниел Хейс и Хосе Рейносо представляли правоохранительные органы, а также Джулиан Синклер — офицер полиции, сын суперинтенданта и лучший друг Ноа.
Маттиас Саттер привел троих своих людей. Его второй помощник, Себастьян Десото, испаноязычный мужчина лет сорока с жестким, плоским лицом и военной стрижкой. Стройный, но подтянутый белый парень лет двадцати по имени Джеймс Лютер, который отличался мрачным, серьезным выражением лица и мало что говорил.
И, наконец, Шона Альбертсон, невзрачная женщина лет тридцати с русыми каштановыми волосами, собранными в тугой хвост. На ней была бандана цвета хаки, повязанная на шее, кобура на бедре и осанка бывшей военной.
Маттиас Саттер расстелил топографическую карту Фолл-Крика и окрестностей. Они нашли ее в картотеке в старом здании суда, которое было реквизировано в мэрию Фолл-Крика. Без GPS и спутников они довольствовались бумажными картами и памятью.
Маттиас Саттер выглядел внушительным мужчиной. Ростом метр восемьдесят три и весом двести пятьдесят фунтов, он был лысым белым парнем с мощной грудью, толстой шеей и выпуклыми бицепсами размером с футбольный мяч.
На первый взгляд, он казался грубияном, вышибалой, только кулаки, насилие и никакой хитрости, но в его бледно-глазах светился жесткий интеллект. Его не стоило недооценивать.
— Мы войдем быстро и жестко, — мрачно сказал Саттер. — Убьем все, что движется.
Ноа резко взглянул на Саттера, нервно теребя обручальное кольцо, его дрожь нарастала.
Это было как-то неправильно. Он не любил участвовать в рейдах, не собрав все свои силы, не получив одобрения сверху. Особенно такой важный рейд, как этот.
— Где шеф?
Саттер пожал плечами.
— Похоже, у него не хватает духу сделать то, что требуется. Мы позволим ему пересидеть это время.
Себастьян Десото усмехнулся.
Обеспокоенное выражение лица офицера Хейса повторяло выражение Ноа. Грузный белый мужчина средних лет, который слишком сильно любил пасту и пиццу, он был порядочным парнем, который заботился о том, чтобы хорошо выполнять свою работу.
— У нас нет ордера…
— Неотложные обстоятельства, — подсказал Джулиан. — Помнишь?
Для того чтобы войти в дом без ордера на обыск, им нужны веские основания полагать, что немедленные действия необходимы для спасения жизни человека, предотвращения уничтожения улик или предотвращения бегства подозреваемого.
Основания у них имелись.
Они знали, что Рэй и его люди находятся там, знали, что они виновны как грех.
— Нет никакой возможности связаться с помощником окружного прокурора, — напомнил ему Хосе Рейносо. Грузный бывший морской пехотинец сорока лет, Рейносо был сложен как танк и умел драться как танк. Он был хорошим полицейским, но больше дружил с Джулианом, чем с Ноа. — Мы здесь сами по себе. Мы не можем мешкать. Пришло время действовать.
Ноа подумал о своем хорошем друге Аттикусе Бишопе, плачущем и подавленном. Подумал о его жене Дафне, лежащей на его окровавленных руках. Его маленькие дочери лежали перед ним, лишенные жизни и такие неподвижные.
Такие абсолютно неподвижные, словно хрупкие, прекрасные куклы.
Все эти тела. Жизни и будущее, украденные у матерей, отцов и детей. И посреди всего этого — его собственный сын.
Он мысленно увидел Майло — его оливковую кожу, черные волосы и темные глаза. Как сильно он походил на мать своим озорным выражением лица, манерами, упрямством. А когда он прикусывал нижнюю губу, как Ханна, у Ноа начинало щемить в груди.
Как близко Ноа подошел к тому, чтобы потерять все.
Он уже потерял Ханну. Он не мог потерять и Майло.
Гнев взял верх над страхом. Это правильное решение. Необходимая вещь.