Хозяин дома погрузился в изучение записей, фотографий, планов. Он долго разглядывал одну из карт, потом отложил ее.
— Операция начнется сразу после полуночи, придется угнать две машины. А в среду утром захватить директора. Надеюсь, все пройдет гладко. Меня беспокоят только институтские охранники.
— Что вы, господин Ньюинг! Парни наши ловкие, да и не в интересах директора… — Коротышка махнул рукой.
— Будем надеяться. — Ньюинг захлопнул папку, подержал ее в руках, словно взвешивая. — Это сожгите в среду утром. Не оставляйте никаких следов! Понятно?
— Естественно. Сожгу.
— Риск велик. Если те узнают, что операция подготовлена нами, тогда всему конец. Провалимся вместе, Поулис. Начальника отдела внутренних дел и его заместителя всегда сменяют вместе.
— А если все сойдет удачно, — улыбнулся Поулис, — вы шагнете по меньшей мере на ступень выше, станете директором Службы, а я займу ваше место. Договорились, не правда ли?
— Да, Поулис. Лишь бы дело удалось!
— Должно удаться, господин Ньюинг!
Среда: и началось светопреставление
Семь часов десять минут утра. В квартире на девятом этаже гремит радио. Виктор бреется в ванной комнате, восьмилетняя Мириам, худенькая живая болтушка, сидит в кухне за столом.
Сишане, тридцатидвухлетняя смуглая брюнетка, еще в халате. Приготовив завтрак, стучит в ванную:
— Виктор!.. Завтракать!
— Иду! — Виктор смывает с лица пену и, как всегда после бритья, несколько секунд разглядывает себя в зеркале. «Виктор Масперо, журналист, тридцати пяти лет, к суду не привлекался, — мысленно говорит он своему отражению и сам задает себе вопрос: — Ну как, Виктор, ты и сегодня выдашь сенсацию?»
Все трое сидят за столом. Виктор и Мириам случайно берутся за один кусок хлеба, каждый шутливо тянет его из плетеной корзинки к себе, потом отец уступает. Сишане наливает им кофе.
— Снова куда-то выезжаешь?
— Не думаю. Сенсаций не предвидится, а шеф по средам держит асов в конторе, под рукой.
— А ты ас, папа? — интересуется Мириам.
— Называют асом, — скромничает отец. Взгляд его встречается с глазами Сишане.
— Когда-нибудь нарвешься на неприятности, вот увидишь. — Лицо жены становится озабоченным. — Твой «Мустанг» одними скандальными сенсациями и живет. Слишком уж вы лихо подчас беретесь за дело… Помнишь, что случилось в прошлом году с твоим коллегой?
— Он попал в беду по собственной глупости. Но ведь остался жив, хотя теперь в инвалидной коляске! А «Мустанг» не обижай! Если бы не мы…
— Знаю, знаю, тысячу раз от тебя слышала, что скандалы очищают атмосферу и вынуждают общество жить честно. И все-таки вечно вы подсмотренное, подслушанное смакуете, вечно в чужую личную жизнь влезаете!
— За это нам платят. И не волнуйся, у нас есть страховка. Если когда-нибудь меня принесут домой, получишь сто тысяч франков… И с похоронами редакция поможет! — Засмеявшись, Виктор встал и взглянул на часы: — О, уже половина восьмого! Я помчался. Спасибо за завтрак!
Он коснулся губами щеки Сишане, погладил по головке дочку. На ходу натягивая пиджак, крикнул с порога:
— Хорошо тебе, Сишане! Каникулы! Доведись сейчас выбирать, я тоже стал бы учителем!
Дверь захлопнулась.
Сишане и Мириам улыбнулись друг другу.
Восемь часов. Из ворот серого дома выходит высокий мужчина. Неподалеку в парке самозабвенно носится собака-боксер, девушка в белом платье тщетно окликает ее. По улице проезжает мусороуборочная машина, чуть дальше со скрипом тормозит потрепанный фургон телевизионной ремонтной мастерской. Солнце уже высоко, но дома́ еще в тени. От этого полусвета улица кажется серой. Серый асфальт, тускло поблескивающие витрины отражают серый свет.
Шофер открывает заднюю дверку.
— Доброе утро, господин директор.
— Доброе утро. Едем в институт.
— Слушаюсь, господин директор.
Черная машина трогается с места. На углу к ней пристраивается другая, расстояние между ними совсем невелико. Обе машины вливаются в поток утреннего транспорта, скорость движения все увеличивается. Они проезжают мимо Северного вокзала, мимо высотных домов нового квартала. Влетают на мост. Второй автомобиль неотступно следует за первым. В нем четверо мужчин в спортивной одежде, трое в светло-коричневых рубашках и серых брюках. Под руками прикрытое газетами оружие. Четвертый, Лиммат, в белой рубашке и сером пиджаке. На коленях у него — черный «дипломат». Сидит он рядом с шофером. Машину ведет Гейд. Сзади — Флатро и Манч. Лица спокойны, но напряжение чувствуется во взглядах.