Она верила в Ноа на подъемнике, в парня, который спустился по тросу в разгар снежной бури, чтобы их спасти. В Ноа, который пришел на помощь в церкви. Ноа, который принял ее в свою маленькую семью с распростертыми объятиями, и относился к ней так, словно она не просто жалкий ребенок наркоманки, словно она кто-то значимый.
Тот Ноа был настоящим. Квинн не хотела верить, что все это лишь иллюзия. И не могла. Но какая бы часть Ноа ни проявляла его как героя, он позволил этому хорошему, правильному в себе исчезнуть.
Он отказался от себя так же точно, как только что отказался от нее.
Горячие гневные слезы навернулись ей на глаза.
— Как ты мог?
Что-то во взгляде Ноа мелькнуло и погасло. Он не смотрел на нее.
— Сейчас же!
Все в ней боролось против этого, но Квинн подчинилась. Она присела и положила AR-15, отстегнула «Беретту» и положила ее на бетонный пол.
Ханна сделала то же самое со своим дробовиком.
Ноа подошел ближе и отбросил их в сторону. Металл заскрежетал о бетон. AR-15 и дробовик Ханны проскочили под машиной. «Беретта» скользнула по лестнице, прислоненной к стене.
Ноа показал пистолетом.
— В дом. Сейчас же.
— Ноа…
— Вперед!
Розамонд, прихрамывая, вышла через боковую дверь. Ханна последовала за ней, Квинн следом, Ноа шел сзади, направив оружие им в спины.
Квинн моргнула от резкого яркого света. В доме горела каждая лампочка. От этого заболели глаза.
Ноа направил их в центр гостиной с полами из бразильского дерева, сводчатыми потолками и хрустальными люстрами. Все витиевато, элегантно и роскошно.
Особняк суперинтенданта изобиловал всевозможными вещами: на бархатных диванах и мягких креслах лежали пакеты с продуктами, в каждом углу стояли стопки картонных коробок. Некоторые из них имели этикетки: пайки, пакеты с рисом и фасолью, средства первой помощи, стиральный порошок.
На просторной кухне продукты покрывали каждый сантиметр мраморных столешниц: коробки и пакеты, наполненные банками с фасолью, супами всех видов и упаковками макарон. Остров загромождали ящики с туалетными принадлежностями — шампунями и кондиционерами, мылом, зубной пастой и щетками, туалетной бумагой.
Квинн почувствовала тошноту. Столько излишеств и расточительности. Розамонд не могла потратить все это, даже за несколько лет. Ей одной столько не нужно. Она копила все это по одной причине — потому что могла.
Ноа, казалось, не замечал ничего неладного. Может быть, он уже знал.
С раздражением он повернулся к Ханне.
— «Ругер» тоже. Я знаю, что он у тебя в кармане.
Ханна бросила на него тяжелый взгляд.
— Зачем ты это делаешь?
Ноа взмахнул «Глоком».
— Давай!
Ханна колебалась, затем выдохнула и вынула пистолет. Она опустила его на пол.
Ноа отбросил его ногой. «Ругер» скользнул по деревянным доскам и упал рядом с журнальным столиком, на стеклянной столешнице которого лежали солнечные батареи, большинство из них все еще оставались в упаковке.
Руки Квинн безвольно повисли по бокам. Она чувствовала себя уязвимой и незащищенной. Ей нравился твердый, надежный вес АР-15 в ее руках. Благодаря ему она чувствовала себя увереннее.
Даже без него Квинн не была совсем беззащитной. Она сунула правую руку в карман, пальцы коснулись скотча, скрепляющего один из ее дротиков.
Ноа забыл о рогатке.
— Очень вовремя. — Розамонд ковыляла вперед, протягивая руку к Ноа. — Саттер предал нас. Нам нужен новый план. Нам нужно…
— ЗАТКНИСЬ! — Ноа развернулся и направил свой табельный пистолет в лицо Розамонд. — Не двигайся!
Розамонд остановилась рядом с журнальным столиком, в двух футах от Ноа. По ее лицу пробежала сложная гамма эмоций.
— Ноа. Это я. Эти… монстры напали на меня в моем собственном доме.
— Ты — монстр! — закричала Квинн. — Ты хуже, чем все они! Хуже, чем Рэй Шульц, хуже, чем моя мать, хуже, чем Джулиан.
— Я никогда никому не причиняла вреда! Я никогда ни на кого не поднимала руку! Я невиновна!
— Тела, которые мы находили. — Ноа уставился на Розамонд так, как будто никогда не видел ее раньше. — Наркоманы и бездомные. Тот, которого нашли у реки утром в день ЭМИ. У него были сломаны кости на руках. Это сделал Пайк.
Розамонд посмотрела на него. Ее подбородок выступал вперед, агрессивно, вызывающе.
— Ханна права. Ты знала, кто он. С самого начала. Все это время.
В груди Квинн зародилось зернышко надежды. Возможно, это просто ловушка. Ноа играл с Розамонд так же уверенно, как она пыталась играть с ним. В конце концов, он справится. Он должен.