Слабый намек на рассвет осветил бархатную черноту неба. Луна все еще ярко светила, отражаясь от белого снега. Миллионы звездочек позолотили покрытые льдом ветви.
Вид вокруг был ослепительный. Красота посреди смерти, бриллиант среди пепла.
Ханна переключила свое внимание с деревьев и повернулась влево, чтобы изучить мирные дворы, пустую дорогу. Она перевела взгляд, проверяя все вокруг, как учил ее Лиам.
Квинн сделала то же самое справа.
— Там! Там кто-то есть.
Ханна глубоко вздохнула.
— Что ты видишь?
— Пять или шесть домов вниз. Дом суперинтенданта. Дверь гаража только что открылась. Кто-то входит и выходит из дома, грузит вещи — похоже, коробки. Слишком темно, чтобы разглядеть, что именно. Задний багажник открыт. Из выхлопной трубы идет дым. Он заведен.
— Это она?
— Да. Это Розамонд Синклер.
У Ханны пересохло во рту. Пульс громко стучал в ушах.
— Она сваливает от сюда. — Голос Квинн сгустился от презрения. — И крадет все, что может увезти. Вот зараза!
Ханна прищурилась в окно, вглядываясь в лунные тени. Без оптического прицела трудно рассмотреть гараж с боковым приводом. Обычной охраны ополченцев рядом с ломом суперинтенданта Ханна не заметила. Похоже, Розамонд одна.
— Ей все сойдет с рук. Она уйдет!
Ханна подумала о Майло, впавшем в кому. О Шарлотте, находящейся в доме Молли.
— Мы должны оставаться здесь.
Квинн повернулась к ней лицом. Лунный свет высветил напряженные линии ее лица, темные глаза напоминали бездонные колодцы.
— Она — причина всего этого! Всех смертей и страданий! Всех этих ужасов! Это ее рук дело!
Ханна напряженно кивнула.
— Я знаю.
Квинн поднялась на ноги. Она засунула «Берретту» за пояс, запихнула в карманы столько магазинов, сколько смогла, и перекинула AR-15 через плечо.
Она походила на ангела-мстителя из какого-то графического романа — дикое, первобытное существо, жаждущее разрушения.
— Что ты делаешь?
Она посмотрела на Ханну.
— Я ухожу.
— Нет, сама ты не пойдешь.
— Тогда пойдем со мной.
Ханна покачнулась на пятках, колеблясь.
Квинн оскалилась.
— Это единственный вариант.
— А как же Шарлотта и Майло? Я не могу просто их бросить.
Квинн наклонилась и коснулась плеча Ханны.
— Я знаю, что ты никогда бы не оставила Майло при других обстоятельствах. Но Призрак защитит его. Это необходимо. Это наш шанс что-то сделать. Положить кошмару конец!
На этот раз Лиам не сможет прийти на помощь. Он, Бишоп, Рейносо и остальные сражались с ополченцами.
Больше никого здесь нет. Только Ханна и шестнадцатилетняя девочка.
Если побег Розамонд Синклер необходимо предотвратить, то делать это придется им.
Именно Розамонд Синклер родила Пайка, монстра-садиста. Суперинтендант организовала резню в Кроссвей и использовала Фолл-Крик в своих алчных целях.
Всякое зло, постигшее этот город, связано с ней.
Непроизвольно Ханна взглянула на свою поврежденную руку. Скрюченные пальцы, искривленный большой палец. Она вспомнила лицо Пайка, его красный рот, пустые глаза.
Каждая клеточка тела Ханны призывала ее что-то делать. Действовать. Исправить чудовищные злодеяния, совершенные против нее, против Квинн и Майло, против всех, кто пострадал от рук Розамонд и ее семьи.
Ханна согнула пальцы в кулак. Кости жалобно хрустнули. Суставы заныли.
Вспышка памяти — она снова в темном, промозглом подвале, страх и боль когтями впиваются ей в грудь, его тень нависает над ней, пальцы гнутся и выворачиваются, раздается ужасный треск ломающихся костей.
Но она никогда не теряла присутствия духа. Несмотря на все, что он сделал, Пайк так и не смог ее сломить.
Ханна подняла глаза на Квинн.
— Давай закончим это.
Глава 59
Лиам
День пятьдесят пятый
Лиам снял очки и выпрямился, покрытый пылью, кровью и грязью. Он покачивался на ногах, от выброса адреналина его трясло. Он устал, очень устал, пропасть усталости зияла у него за веками.
Стрельба прекратилась, бой закончился. В воздухе висел тяжелый дым. Небо над линией деревьев посветлело до серого, приближался рассвет, кроны елей и сосен окутались туманом.
У Альфа-1 и 2 закончились боеприпасы. Но им на помощь пришло подкрепление в виде девятнадцати горожан, вооруженных дробовиками и охотничьими ружьями, во главе с самой Коринной Маршалл. С их помощью они удерживали ворота достаточно долго, чтобы засадные группы смогли занять позиции.
Мик Селлерс и его Общественный альянс так и не появились. В итоге Фолл-Крик защитил себя сам.
Бой был ожесточенным, но коротким. Под обстрелом с разных сторон ополченцы сломали строй и бросились бежать обратно в «Винтер Хейвен», их оборонительные позиции довольно быстро перебили. С рекой за спиной им некуда было отступать.
Лиам, Рейносо и еще несколько человек быстро выследили немногих оставшихся. Рейносо и Хейс совершали обходы, проверяя тела, всаживая одиночные пули в мертвых и умирающих ополченцев.
Всего за несколько минут все закончилось.
Склад оружия все еще горел. Два десятка домов изрешетили пули. Окна разбиты вдребезги. Гильзы усеивали землю. Снег весь истоптан, он стал грязно-коричневым, с брызгами и мазками красного цвета.
Повсюду лежали тела. Большинство из них имели серый камуфляж, но не все. Несколько человек из числа членов семей воевали с ополченцами. Среди убитых были и дети, случайно попавшие под перекрестный огонь.
Несколько женщин причитали. Дети плакали. Старуха, одетая в ночную рубашку и расстегнутое пальто, сидела под почтовым ящиком и тупо смотрела на них с ненавистью в глазах.
Хейс и несколько добровольцев зачищали дома, следя за тем, чтобы больше ни один родственник, не участвовавший в сражении, не появился вдруг с оружием.
Лиам шел по дворам, разглядывая лица трупов. Он уже знал, кого здесь нет. Саттер сбежал. Ноа он тоже не видел.
Неужели Ноа все-таки взял в руки оружие и сражался против собственного народа? Более вероятно, что он сидел где-нибудь в углу вместе с суперинтендантом.
Это они ответственны за всю эту бойню. Трусы, они оба.
Лиам нагнулся и перевернул женщину, в форме ополченца. Кэти Кеслер смотрела на него невидящими глазами, ее лицо и туловище пробила шрапнель.
Он не интересовался, кем она работала до крушения и пожалела ли она о своих действиях, когда жизнь промелькнула у нее перед глазами. Лиам не радовался ее смерти, но и не чувствовал вины. Не за нее.
В соседнем дворе Бишоп стоял на коленях в снегу. Он поднял на руки маленькую фигурку. Лиам подошел, страх сковал его грудь.