Но конечно же, рядом обязательно должен был оказаться еще один человек, который бы пожелал испортить столь прекрасный момент:
– Мать святая, вам что, своих ушей не жаль? Это же кошмар какой-то!
В этот момент Уильям внезапно осознал, что их дорогой пра-пра будет негодовать по поводу любой современной музыки, и всё из-за непривычных электронных звуков, которые он просто был не в состоянии воспринять – да и имя Майкла Джексона, увы, мало что говорило ему. И пусть он очень уважал вкусы Хэйтема, тот должен был понимать, что они не могли постоянно слушать классическую музыку, а потому – черт возьми, совесть ведь тоже нужно было иметь!
– В чем дело? – в беспокойстве спросил Дезмонд, заметив, что отец стал убавлять звук.
– Ничего, у меня просто… голова немного разболелась, – Уильям сделал особый акцент на последнем слове, надеясь, что его намек будет понят – после чего тут же добавил, заметив, что лицо сына стало еще более встревоженным: – Это обычная головная боль, правда. Я, наверно, просто устал немного за день. Думаю, будет лучше, если музыка будет играть потише.
Уильям точно почувствовал взгляд обиженных глаз, прожигавших его сквозь спинку кресла – однако комментариев после этого больше не последовало. А что, не могут же они выполнять все капризы Хэйтема просто потому, что он так сказал, пусть тоже учится идти навстречу другим.
В конце концов, слушая приятную музыку и время от времени заводя разговоры о вещах, почти не касавшихся ордена, отец и сын в сопровождении притихшего призрака – на него в итоге просто перестали обращать внимание, а потому, решив никому не мешать, тот просто вылетел из салона и стал следовать за машиной сверху – вскоре доехали до ближайшего городка и припарковались перед гипермаркетом.
– Здесь и впрямь многое изменилось, – поделился своими впечатлениями Хэйтем, спустившись на землю как раз в тот момент, когда его обида уже прошла, а Уильям покинул машину. – Всё выглядит таким ухоженным и аккуратным, все эти улочки, дороги, большие дома, машины различных форм и цветов – любо-дорого смотреть. Даже не верится, что такие потрясающие вещи теперь доступны не только богачам, но и обычным людям. Человечество и впрямь продвинулось на много шагов вперед в своем развитии.
– Вы ещё не были в Нью-Йорке, – пользуясь тем, что Дезмонд пока был по другую сторону фургона, сказал Уильям, закрывая машину. – Всё настолько изменилось, что вы сами не узнаете этот город – словно бы совсем иное место по сравнению с тем, что было в вашем веке.
– Я верю, – кивнул призрак и двинулся следом за ними к магазину.
Когда же они прошли сквозь двери, открывшиеся сами по себе, Хэйтем просто замер на месте, изумленно оглядываясь по сторонам: он оказался в огромном зале, где стояло множество длинных стеллажей с таким поражающим ассортиментом товаров в разноцветных обертках, коробках и бутылках, что у него начали разбегаться глаза, не зная, за что зацепиться первым, – подобным не смогла бы похвастаться ни одна лавка его времени.
После чего Уильяму пришлось столкнуться с новым испытанием, которого он отчего-то совсем не предвидел – ибо Хэйтем, от растущего любопытства начиная забывать о собственной сдержанности, стал задавать то один, то другой вопрос обо всем, что только приглянулось взгляду (когда же призрак указал в сторону одного отдела, Уильям, разом всполошившись, шепотом сказал ему, что там нет ничего интересного, и тут же поспешил скрыться за другим стеллажом. Ведь тот отдел был женским). В конце концов не подписывавшийся на такие муки Майлс, уже заметив, что коситься на него стали еще и посторонние, не выдержал, остановился перед стеллажом с кофе и тихо сказал, пока никого не было рядом:
– Может, вы лучше зададите вопросы потом, когда мы приедем в храм? Я вам на всё отвечу. – Выбрав наконец подходящую упаковку сего чудесного напитка, Уильям положил ее в корзину и повернулся к предку – впрочем, по-видимому надеясь, что к тому времени он благополучно забудет о них всех.
– Хорошо, – смиряясь, нехотя согласился Хэйтем. Пусть ему и не терпелось обо всем узнать, он также понимал, что будет лучше, если они поговорят об этом наедине. – Здесь просто столько всяких интересных вещей, я о подобном в жизни и мечтать не мог.
– Я понимаю. Но мне ведь тоже не особо нравится, что на меня и здесь кидают подозрительные взгляды, – ответил Майлс, переходя к новому стеллажу. Тем не менее, вопреки своим словам он продолжил разговор: – Между прочим, Ребекка как-то сказала, что было бы неплохо, если б у нас в команде был психолог. – Заметив непонимание в глазах предка, он пояснил: – Коротко говоря, это некто вроде врача, который выслушивает какие-то серьезные душевные проблемы и переживания своего пациента и пытается помочь ему справиться с ними, оказывает эмоциональную помощь, так сказать.
– Хм, как… – Немного поразмыслив, Хэйтем внезапно вспомнил об одном человеке, который тоже помогал Майлсам оправиться после их ссоры, и добавил: – Как Шон?
– Шон… – Уильям замер на месте, по-видимому, пытаясь представить в голове сию картину. Правда, в следующую секунду от этой картины передернувшись, он помотал головой и пробормотал: – Нет, нет, только не Шон. Черт, они же не могут всерьез задумываться о психиатре, правда?.. – Нахмурившись, он вдруг вперил в предка недовольный взгляд и добавил: – Это всё ваша вина, между прочим!
– Я думаю, пока не стоит отвлекать их от работы призраками, – уклончиво ответил Хэйтем – он всё ещё не желал рассказывать о себе другим и повторять увлекательный опыт убеждения, как это было с его старшим потомком. Да и чувствовать на себе три пары глаз, в шоке следящих за ним при каждом его появлении, точно было бы перебором.
– А меня, значит, отвлекать можно? – хмыкнул Уильям – на это он получил лишь недовольную гримасу и продолжил выбирать покупки.
Когда всё нужное и не совсем («Без шоколадок-то никак не проживем, да?») было положено в корзины, отец и сын подошли к кассе и заняли место в очереди. Добросовестно отстояв эти долгие минуты, которые они снова решили скрасить разговорами, Майлсы наконец расплатились за свои покупки и вместе с призраком покинули магазин.
До наступления темноты у них было еще полчаса, небо пылало золотыми красками, легкий ветер приятно овевал кожу – ничто вокруг не предвещало беды. Но именно в этот прекрасный момент Уильям услышал звонкий девичий голосок позади себя – и его сердце замерло в груди.
– Майк!
Обернувшись, Уильям увидел двух детей, которые вышли из дверей магазина и тут же свернули направо, беззаботно болтая о чем-то; мальчик был старше девочки, и по схожим чертам их лиц можно было понять, что они были братом и сестрой.
От одного их вида в сознании тут же вспыхнули давние картины его кошмара, а в глазах всё окрасилось в синий цвет…
– Пап?..
В один миг в голове всё перемешалось, кто-то схватил его за руку, он услышал свист, раздавшийся совсем рядом, – и в следующую секунду обнаружил, что сидит на земле, его сердце бешено колотится о грудную клетку, всё тело сотрясает жуткая дрожь, голос сверху что-то спрашивает, а перед глазами, как живые, всё мелькают и мелькают те самые картины, вновь уничтожая грань между видением и реальностью.
– …Боже, пап, этот ублюдок чуть не сбил тебя насмерть!
Он наконец различил слова сына, начавшие приводить его в чувство. А затем, держа его за руку, ему помогли подняться на ноги.
– Как ты? Дойти до машины сможешь?
– Смогу, – мрачно ответил Уильям, всё еще пытаясь отдышаться. Черт, как же хорошо он помнил это чувство – стоять на шаткой земле меж двух огней: неверный шаг вперед – ломаешь шею под колесами, неверный шаг назад – истекаешь кровью на асфальте с разбитой головой. И если бы только это было единственным, отчего его сердце всё еще отчаянно билось в груди, пытаясь сохранить оставшуюся связь с реальностью. – Я пойду сам, а ты неси пакеты. Нам надо поторапливаться, пока мы не привлекли внимание.