– Ключевое слово, – хмыкнул Хэйтем. – Хорошо, я попробую что-нибудь сделать, но не обещаю, что получится.
– Спасибо, – поблагодарил Уильям, проводив призрак взглядом, пока тот не исчез в стенах.
Через несколько минут беспокойного ожидания тот вернулся, однако хороших вестей с собой не принес.
– Увы, у меня ничего не получилось, – с сожалением покачал головой Кенуэй, смотря, как было загоревшаяся надежда гаснет в глазах его потомка. – Я пытался сломать камеру в другой комнате, но вместо этого сломал стеклянный стол под ней. Боюсь, в этом состоянии я просто не могу сконцентрировать свою энергию на одном предмете.
– Ничего страшного, мы найдем другой выход. Не стоит так рисковать, – успокоил его Уильям, видя, насколько истощенным Хэйтем выглядел теперь – в конце концов, его тело было теперь ничем иным, как сгустком энергии.
Внезапно Уильям замолк, ощутив легкую тошноту, сопровождавшуюся странными изменениями внутри него – как вдруг его глаза пронзила кошмарная боль, и он вскрикнул, словно в припадке, задергавшись на месте.
– Что случилось?
– Не знаю, что-то… снова дурно стало. Не нравится мне эта комната, – ответил Уильям сдавленным голосом, чувствуя в горле ком – на миг боль отступила, и он смог наконец сделать вдох. Убрав руки от лица и ощутив на них влагу, он снова ощутил, как сдавливающее грудь чувство усилилось, и ему стало невыносимо душно, как тогда, в музее – отчего, разом вспотев, он быстро раскрыл ворот рубашки, словно бы она и пыталась сейчас сдавить ему горло. Затем в глаза снова ударила невыносимая резкость, и он начал быстро-быстро моргать. А когда через несколько секунд камера окрасилась в синий цвет, он лишь пробормотал с застывшим сердцем: – Кажется, «орлиное зрение» вновь включилось…
Когда же он увидел, что на самом деле скрывалось в этой комнате всё это время, его зрачки расширились, и он, продолжая оглядываться вокруг, в испуге произнес:
– Боже…
– Что здесь? – беспокоясь еще сильнее, спросил Хэйтем. Не получив ответа, он активировал собственное шестое чувство и огляделся вокруг.
– Видик сказал, что здесь держали Дезмонда и другого моего человека, – пробормотал Уильям, повернувшись к стене за своей спиной. Не сходя с кровати, он стал на колени и протянул руку к странным алым символам и знакам, которыми было исписано всё в этой комнате: и пол, и стены.
– Это кровь? – внимательно рассматривая их, спросил Хэйтем, время от времени переводя на потомка встревоженный взгляд.
– Кажется, да, – чувствуя, как внутри холодеет его собственная, чуть дрогнувшим голосом ответил Уильям. Его рука задрожала, когда он дотронулся подушечками пальцев до одного из символов. – Похоже, он так и покончил с собой, истощив себя из-за нехватки крови. Клэй…
Он медленно осел на кровати, продолжая оглядывать стены остекленевшим взглядом. И лишь когда цвета вокруг снова стали обыкновенными, он смог опустить опустошенный взгляд и закрыть лицо руками, бормоча осипшим голосом:
– Что они с тобой сделали?..
С каждым вдохом сердце, казалось, билось всё слабее о грудную клетку.
– Люси…
– Это тоже ваш человек?
– Да. Она работала здесь под прикрытием и должна была выпустить Клэя отсюда, когда придет время, но не сделала, потому что перешла на сторону «Абстерго». Я перестал испытывать какое-либо сожаление о ее смерти, когда узнал, что из-за нее чуть не пострадали и Дезмонд с остальными, считал ее просто предателем. А теперь… понимаю, что не должен был оставлять ее здесь. Совсем одну. – Его голос стал настолько тихим и хриплым, что Хэйтему пришлось сесть поближе, чтобы услышать его. – Шон и Ребекка говорили, что она и Дезмонд нравились друг другу – и он сам же уничтожил ее своей рукой по велению Юноны. Странно, что все, к кому мы привязываемся, в итоге…
В один момент кислород просто перестал поступать в легкие – грудь будто стянуло ремнем, почти до хруста, в глазах помутнело, и ему показалось, что его сердце почти остановилось.
– Дышите! Пожалуйста, дышите, прошу вас, дышите!
Он широко распахнул глаза и глотнул воздуха так, как будто только что выбрался из воды – и осознал, что его сердце всё еще бешено билось в груди, в отчаянии пытаясь сохранить связь с реальностью.
– Успокойтесь. Восстановите дыхание, ради бога, только не переставайте дышать.
С каждым вдохом становилось всё легче. Кислород наполнял легкие, сердце успокаивалось, а он всё будто бы чувствовал какие-то теплые импульсы, которые, разливаясь по всему телу, неотступно давали сигнал мозгу – точно свет, что пытался помочь ему найти выход из шторма между забвением и реальностью.
И только подняв взгляд, он понял, что на него всё это время смотрели два серых глаза – тревожных, сосредоточенных и как никогда прежде близких к нему. А на его плечах лежали две невесомые ладони, которые и приносили те самые успокаивающие импульсы – единственное, что позволяло почувствовать тепло этих рук.
Он не мог поверить в это. Поверить, что всё, что он сказал, прозвучало вслух. Что кто-то действительно выслушал его.
– Что… что еще произошло с вами? Расскажите мне.
– Я… – он замолчал, не зная, говорить дальше или нет. Всех, кому он когда-то мог что-то рассказать, уже давно не было. Однако сейчас казалось, что сил сдерживать всё, что накопилось в душе, уже не было тоже – если он, похоже, всё равно сойдет с ума этой ночью. – На самом деле наше братство распадается. С каждым днем. Тамплиеры вырезают нас один за другим, пытают в этих стенах, используют, пытаясь найти эти чертовы артефакты. Мои люди, наши… наши дети, они отдают свои жизни за это, расплачиваясь за наши ошибки. Я пытаюсь держать братство вместе, раз за разом по осколкам собирая в единое целое, начиная всё заново снова и снова, но всё, что я ни делаю – всё оканчивается провалом, и каждый раз они оказываются на шаг впереди меня. А теперь еще и Дезмонд…
Грудь снова сдавило, воздуха стало не хватать, и он, обхватив голову руками, тихо-тихо пробормотал:
– Боже, что происходит со мной?..
– Дышите. Вот так. Вдох, выдох, вдох, выдох. Ну же. – С каждым словом дышать становилось всё легче, сознание возвращалось, и боль понемногу отступала. – В такое нелегкое время вас выбрали лидером не просто так, а это значит, что люди верят в вас и знают, кому доверяют. А также знают, на что идут и чем рискуют, и точно бы не хотели, чтобы вы сдались.
– Но что, если… если я сам уже не верю в себя? Если я не знаю, что делать дальше? – Он вновь поднял голову и встретился взглядом с серыми, как сталь, глазами. – Что я могу поставить им в противовес, если всё, что я делаю – бесполезно?
– Это потому, что вы всё делаете в одиночку. Когда мы обрываем связь с людьми, мы становимся слабее, уязвимее, а значит, делаем ошибки. И только наши люди – те, кому мы действительно можем доверять, – могут помочь нам вернуть нашу силу. – Хэйтем не отводил своих глаз ни на миг, держа руки на его плечах. – Не отвергайте свою команду. Дезмонд, Ребекка, Шон – они все такие славные и умные ребята. И они искренне желают вам помочь. С ними всё будет в порядке, и они вытащат вас отсюда. Поверьте мне.
– Команда…
От упоминания о своей команде ему внезапно стало легче, и губы его слегка приподнялись в слабой улыбке. Команда… как давно он уже не придавал значения этому слову. А вспоминая о том, как они всё это время помогали ему и заботились о нем, когда он был слаб, их шутки, между делом мелькавшие в череде этих нелегких дней, улыбки, глаза, каким-то чудом продолжавшие сиять даже в самые тяжелые минуты… Он уже и не помнил, с кем еще ему было так приятно и легко работать. Может, потому что они были друзьями его сына? Возможно. Однако сейчас он чувствовал, что на самом деле всей душой желал увидеть их всех вновь.
– Команда, – повторил Хэйтем, улыбаясь в ответ.
– Если бы я только знал, как использовать эту силу, чтобы попытаться выбраться отсюда сам, не подвергая их опасности, – устало вздохнул Уильям. Однако внутри он уже не чувствовал такой гнетущей тяжести, как прежде. – Хоть бы раз она выручила меня вместо того, чтобы пытаться убить при каждой удобной возможности.