– Погода сегодня просто прекрасная, правда?
– Ага, – согласился Дезмонд, задумчиво оглядываясь вокруг. Он сегодня довольно странно себя вел, и Уильяму хотелось разобраться, в чем было дело. – Напоминает о былых днях, когда мы выходили на пробежку по утрам недалеко от нашего дома.
– Мне тоже, – ответил Уильям. Они прошли вперед, к лесу; легкий прохладный ветер приятно щекотал их щеки, солнце сияло в небесной вышине, словно бы это был обычный летний день, и они брели среди деревьев в джинсах, черной футболке и белой рубахе, наслаждаясь простотой этого момента.
– Интересно было бы вернуться туда до того, как всё началось, – продолжил Дезмонд, не прекращая своего медленного шага. – Как бы всё обернулось, если б тогда мы знали друг о друге то, что знаем теперь.
– Что ж, вернуться туда мы уже не можем, – согласился Уильям. После чего перевел взгляд на сына и добавил, улыбнувшись: – Но мы всё еще можем перенестись туда в наших воспоминаниях.
– Разве ты?.. – Дезмонд в удивлении посмотрел на него – Уильям же только прикрыл глаза и кивнул:
– Да. Я вспомнил. Обо всем. – Он остановился, смотря, как лучи солнца прорываются сквозь густую листву, качающуюся на ветру. – Помню, как держал тебя за руки, когда ты сделал свой первый шаг, как мы сидели по вечерам в гостиной, и я читал тебе книги, учил читать и писать. Помню твой первый рисунок, который ты принес мне с такой большой и счастливой улыбкой на лице, и я различил в этих каракулях нашу семью.
– Наверно, тогда всё и вправду было замечательно в нашей семье, – улыбнулся Дезмонд, смотря вдаль.
– Может быть, тебе и кажется, что многие родители говорят детям о таких вещях – но ведь и каждый родитель однажды познает эти вещи в первый раз. Если только ему дается шанс познать их. – На миг Уильям посмотрел в сторону. После чего вновь повернулся к сыну и добавил: – А ты сам-то хорошо помнишь, каким сорванцом был в свои детские годы?
– Ну, так, не очень. Помню, как мы с ребятами любили играть во всяких героев, и мы мечтали, что однажды станем смелыми и отважными и будем спасать мир, – ответил Дезмонд, не совсем понимая, к чему клонит отец.
– Это вы любили, – согласился Уильям, всё так же загадочно кивая головой. – А ты, например, помнишь, как мы с Гэвином и Крисом ходили на рыбалку к озеру у нашего дома, и вы могли часами строить замки из песка и плескаться в воде, пока мы вас чуть ли не силком вытаскивали оттуда?
– Да, помню, – кивнул Дезмонд; в его глазах загорелся огонек, когда воспоминания стали возвращаться к нему. – Помню, как Крис помогал мне удержать удочку, когда у меня в первый раз клюнула рыба, и ты пытался остановить меня, когда я судорожно начал вертеть катушку в разные стороны, боясь, что упущу ее.
– О, рыбаки из вас и впрямь вышли первоклассные. Хотя сердца у вас обоих всё равно были добрые, – тихо рассмеялся Уильям. – Когда мы с Гэвином немного отвлеклись, вы решили выпустить наш улов обратно в воду. Боже, до сих пор помню ваши лица и то, как вы невинным тоном пытались объяснить нам, что вам стало жалко рыбок, потому что они должны жить на воле в воде. Точно это было еще вчера…
Уильям остановился на несколько мгновений, после чего продолжил:
– Еще я помню, как преподавал вам историю в той маленькой школе. Как-то раз мне срочно пришлось отойти всего лишь на пять минут, оставить с вами было некого, и я дал вам интересное задание, думал, вам понравится. И как ты думаешь, какая картина мне предстала, когда я вернулся?
– Мы разбомбили весь класс, а доска валялась на полу?
– Не совсем, но примерно так. – В этот момент Уильям заметил мелькнувший меж деревьев призрачный силуэт – всё вокруг было под контролем. – А самое главное – в центре на парте стояли вы с Крисом и пускали бумажные самолетики, пока стоявший на стреме пытался предупредить, что грядет опасность.
– А, те старые-добрые бумажные самолетики, – теперь Дезмонд уже и сам не мог сдержать тихого смеха. – Мы тогда, наверно, получили хорошую взбучку, да? Честно говоря, я даже не помню, что было потом.
– На самом деле я хотел устроить вам ее – но потом вспомнил, как когда-то на уроках сам играл с одноклассниками в морской бой за последней партой, когда учиться было невмоготу. А учитывая, что те месяцы были довольно тяжелыми для всех нас, я решил, что история могла простить вас на этот раз. К тому же вы и без того всё поняли по моему взгляду и потому решили прибраться сами. – Они уже вернулись на ту самую поляну перед пещерой. – Иногда, когда вспомнишь, каким был сам в том же возрасте, всё сразу же встает на места.
Они решили остановиться и присесть на траву, смотря, как облака мирно бороздили безбрежную синеву.
– Знаешь… – теперь поделиться воспоминаниями решил уже и Дезмонд. – Я вспомнил, что мы, когда я был еще совсем ребенком, любили вместе готовить. Ты в этом был даже лучше мамы, учил меня, и тебе это так нравилось, ты словно бы на глазах менялся на кухне. Наверно, поэтому мне нравилось греметь посудой и всё смешивать, и работа барменом на самом деле доставляла мне удовольствие. Зарплата бы только повыше была.
– О, да, я помню, как мы с тобой проводили время тогда. Больше всего ты любил делать пиццу и блины, – самозабвенно протянул Уильям, вспоминая былые времена. – Я тоже с детства любил творить на кухне вместе с моей тетей Таней. Объездил весь свет, изучая разные традиции и культуры, чтобы по ее завету сводить разных людей вместе, но блинчики и вкус топленого молока из детства просто… незабываемы.
– Не то слово, – согласился Дезмонд, улыбаясь. Затем он легонько ткнул отца кулаком в плечо и спросил: – А почему ты тогда не продемонстрируешь свои таланты остальным? У нас ведь мультиварка есть, в конце-то концов!
– Ну, во-первых, я вам не кухарка, – рассмеялся в ответ Уильям. – К тому же мне нужно какое-то вдохновение, специальные ингредиенты, а такая обстановка не особо к этому располагает. Да и кухонной утвари у нас не так уж много. Но как представится возможность поработать в более спокойной атмосфере – попробую тряхнуть стариной.
– Уже не терпится поучаствовать в этом всем. – Дезмонд снова задумался, обхватив колени руками. – И наша кошка Фэйт… она постоянно дежурила с нами на кухне, когда ждала свою порцию. Мы любили делать для нее всякие игрушки, и она всегда гуляла с нами, когда мы бродили с тобой в лесу, просто отдыхая от этого напряжения. Помню даже, как-то раз соседская собака загнала ее на дерево – мы тогда с Крисом играли в супергероев, и я, воодушевленный, в своем плаще залез наверх, пытаясь снять ее оттуда. Боже, вот это было бы падение героя, если б вы с Крисом не подоспели, и ты не поймал меня тогда… – Он снова улыбнулся, утирая влагу с глаз.
– Знаешь, каждому герою однажды приходится пройти нелегкий путь, прежде чем он научится стоять на ногах так, чтобы больше никогда не падать. – Уильям замолк на мгновение и затем продолжил с всё той же загадочной улыбкой на губах: – Скажи, а ты можешь представить, что я когда-то был таким же, как ты, и вместе со своими друзьями тоже бегал в наших самодельных плащах и масках, мечтая спасти мир от вселенского зла?
– Да ну? Правда? – удивленно переспросил Дезмонд, широко распахнув глаза.
– Да. Мы тоже любили играть в индейцев, пиратов и супергероев. Прям как в комиксах.
– Ого. Они и впрямь довольно стары, – согласился Дезмонд.
– Я, честно говоря, плохо помню, что было там, кроме какой-то странной забавной чуши, пока ее не сменили довольно интересные детективные расследования – однако у одного моего знакомого сохранились первые оригинальные выпуски, написанные еще до Второй мировой войны, которые он и отдал нам с товарищами. Эти истории были простыми, но в них была своя атмосфера, и они стали для меня первым вдохновением. Правда, моим друзьям больше всего нравились всякие суперспособности, а мне – Бэтмен и Зорро. Хотелось совершенствовать собственные физические способности и интеллект, укрепляя волю, чтобы раскрывать самые запутанные злодейские интриги по всему миру и помогать другим. – Он замолчал, собираясь с мыслями. – До сих пор помню, как однажды с Таней нашел голубую сойку с переломанным крылом. Мы долго ухаживали за ней, и когда она после долгих месяцев зимы наконец смогла расправить крылья, чтобы взлететь в небо, навстречу свободе – мне кажется, тогда я впервые был так счастлив оттого, что сам смог сделать кого-то счастливым.