Ханна перестала дышать.
Лиам протянул руку и заправил влажную прядь волос ей за ухо. Он прикоснулся к ее лицу, его пальцы словно огонь на ее коже.
— Ханна…
Перед ее глазами промелькнуло лицо Пайка. Его красный рот, пустые глаза. Ее кости трещат. Боль.
Страх пронзил Ханну насквозь.
Прежде чем она успела подумать, прежде чем ее мозг смог рассортировать мириады мыслей и эмоций, сжигающих ее синапсы, инстинкт взял верх. Она отпрянула в сторону, как испуганная лошадь.
Вскочив на ноги, Ханна схватилась за поврежденную руку.
— Я… я не могу. Прости.
— Ты не должна мне ничего объяснять. Я подожду, Ханна. Я…
Ханна не слышала продолжения. Она стряхнула с плеч плащ Лиама и убежала в дом, чуть не поскользнувшись на мокром крыльце от спешки.
Призрак протиснулся следом за ней, и дверь заскрипела на ветру. Затем дверь захлопнулась.
Ханна рухнула на колени посреди темной кухни. Рыдания сотрясали ее тело.
Призрак лизнул ее в лицо и прижал свою огромную голову к ее плечу, предлагая утешение, как только мог. Она прильнула к нему и обхватила за грудь, уткнувшись щекой в его мокрый мех, вцепившись плохо слушающейся рукой в шерсть, вдыхая влажный собачий запах.
— Что со мной не так? — прошептала она, боясь, что уже знает ответ.
Она сломлена.
Не важно, как сильно она заботилась о Лиаме, как глубоко росли ее чувства к нему — а они росли. Ханна чувствовала это каждым ударом своего сердца.
Пайк не умер — не в ее сознании. Отнюдь. Он ушел, но его сила осталась, как какой-то извращенный и садистский призрак, злобный демон из глубин ада, все еще преследующий ее.
Вред, который он причинил, жил в глубинах ее души. Страх и боль, внушаемые днями, месяцами и годами, проникали в душу, вязли в костях.
Ханна боролась, чтобы убить Пайка, чтобы избавить вселенную от его злобного присутствия, но этот поступок оказался лишь первым шагом на пути к исцелению, который займет годы, а может быть, и вечность.
Борьба со страхом. Встреча с этой болью. Снова, снова и снова.
Это просто непреодолимо.
Как она могла дать такому мужчине, как Лиам Колман, хотя бы малую толику того, что он заслуживал?
Она не могла. Такова правда, с которой Ханна не могла смириться. Она не могла.
Глава 50
Лиам
День сто первый
Лиам стоял перед камином Молли и смотрел на весело мерцающий огонь, сам чувствуя себя совсем невеселым.
В гостиной витали запахи печеного хлеба и древесного дыма. Хотя на улице стемнело — надвигалась очередная гроза, — керосиновые фонари, развешанные по стенам, отбрасывали теплый свет. Смех и негромкие голоса наполняли дом.
В то время как бесконечные дела заполняли их дни, после захода солнца их маленькая община расслаблялась и наслаждалась обществом друг друга за играми, разговорами и хорошей, хотя и ограниченной едой.
Сегодня вечером все собрались у Молли. Ее дом хоть и маленький, но уютный, и никто, похоже, не возражал против тесного соседства.
Эвелин помогала Молли на кухне, к ней присоединился Рейносо. Оказалось, что этот большой замкнутый коп любит готовить. Он приготовил отличный суп с фасолью пинто и гарниром из дважды запеченного картофеля и зеленой фасоли.
Бишоп совершал свой обычный обход, болтая с каждым, предлагая щедрые подбадривания и комплименты, его частый звонкий смех возвышался над гулом разговоров.
Дейв и Аннет обсуждали следующий День торговли и лучшие методы расширения общественных садов. Они сидели близко друг к другу на диване, колени почти соприкасались.
Перес увлеченно играла в шашки с Тревисом. Майло сыграл несколько партий, даже немного улыбался, но в основном он сидел на кухне в одиночестве.
После того как их потискали и понянчили, малыши играли на животиках на одеяле, расстеленном в центре гостиной. Лиам провел большую часть вечера, держа их обоих на руках. Они пахли детской присыпкой и сладким молоком, их кожа ощущалась бархатисто-мягкой.
Его сердце разрывалось от неистовой привязанности каждый раз, когда Шарлотта обхватывала его палец своей крошечной ладошкой или, когда ЭлДжей хихикал, выдувая пузырь из своего идеального розового ротика.
За последние две недели кашель ЭлДжея уменьшился. Благодаря молоку Ханны, домашней смеси и чесночному сиропу от кашля Молли, он набрал фунт и стал полнеть.
Впервые он выглядел здоровым. Сын Линкольна процветал в Фолл-Крике.
Как Лиам и надеялся, родители Джессы тоже. Голодный, осунувшийся вид исчезал с их лиц, сменяясь чем-то живым и цветущим.