— Я! — Виталя обернулся уже в дверях.
— От группы Турарова ничего не слышно?
— Два часа назад выходили на связь. Направляются к точке выхода. БТРы я уже отправил.
— Хорошо. Держи меня в курсе.
Виталя ушёл, а комбат присел за стол и, отхлебнув чая, крепко задумался. Кто это мог быть? За каждого в своём батальоне он бы руку дал на отсечение. Батальон — его детище, и все подозрения по поводу спецназа — как ножом по сердцу. Особисты вцепились в горло не хуже волкодавов. Роют и роют. Батя проверил все маршруты за это время. Кое где есть совпадения, но разные группы. А подозревать в каком-то заговоре весь батальон глупо. Ну, конечно можно предположить, что, в конце концов, поехала крыша у одного-двух. Тут не мудрено свихнуться. Но целый батальон во главе с офицерами, это абсурд.
— Дежурный! — Крикнул комбат. — Я!
— Где особисты?
— В штабе полка. И, по-моему, надолго. У командира закрылись.
— Откуда знаешь?
— Да в штабе полка у меня однокашник служит. А эти особисты не только вам поперёк горла. Чем они дальше, тем лучше.
— Ладно. Посплю немного. Скажи начальнику штаба, пусть подстрахует. И ещё, как только новости о группе Турарова появятся, сразу будите, не миндальничайте. Понял? Всё. Иди.
Комбат лёг на кровать не разуваясь и сразу, словно провалился в тёмную пустоту сна. За последние сутки поспать удавалось урывками, да и до этого всю неделю сплошная нервотрёпка не способствовала крепкому и здоровому сну. Казалось, только лёг, как дежурный уже дёргает за плечо.
— Командир… Ивашов здесь с докладом о группе Турарова.
— Давай его.
Виталя зашёл в вагончик вместе с начальником штаба. По их лицам было видно, что новости не простые.
— Что там? Давайте быстро. — Отмахнулся Батя от доклада по форме.
— Тураров только что прибыл. Почти на точке выхода наткнулись на неизвестное воинское подразделение в нашей форме. Количество до взвода. В ответ на окрик те вступили в бой. С БТРами выходило отделение Климова. Они ударили неизвестным во фланг. В ходе боестолкновения один из них был убит. Остальные ушли. Преследовать не стали. Убитый славянской национальности. Документов при нём не обнаружено.
— А ты сам много документов в поиск берёшь? Ладно. Тело привезли?
— Да. Тураров говорит, что это не спецназ был.
— Почему?
— Да воевали они как-то бестолково. Если бы спецназ был, одним бы убитым, да ещё с их стороны, не обошлось бы.
— Если они воевали плохо, почему тогда упустили?
— Тураров говорит, побоялся, что это наши. Может, с испугу в бой вступили. Так что же, своих что ли убивать? Ну и отпустили.
— А ты что думаешь?
— Зачем не спецназу так далеко в горах шарахаться. Пехота в поиски не ходит. Если бы мотострелки были, тут бы уже или вертушки барражировали, или, на худой конец, БТРы неподалёку находились.
— А откуда ты знаешь, что не было. Может они где и стояли.
— Точно не было. Я Турарова знаю. Он дотошный. Если бы были, он бы их нашёл. Неизвестные горами ушли. В том направлении только духовские тропы.
— Ты к чему клонишь?
— Да как бы не эти гаврики по аулам шалят?
— Ладно, иди. Подумать надо. Информация интересная. Ты Турарова потряси. Может что ещё вспомнит. Тело пока не убирайте. Хочу посмотреть.
Виталя, козырнув, ушёл, а Батя в задумчивости стал мерять шагами комнату. Потом вышел из штаба и пошёл к БТРам. Возле одного из них на развёрнутом брезенте лежало тело молодого светловолосого солдата. Обычная зелёная афганка, ботинки, бушлат… Что— то резануло глаз. Что-то не так. Батя ещё раз взглянул на убитого. Ах да, причёска. Здесь все стрижены очень коротко, некоторые вообще голову бреют. Необходимость, ничего не поделаешь. Помыться не всегда получается. А у этого волосы довольно длинные. Давно не постригался. Да и чистые. Вон как их на ветру трепет. Значит там, где он живёт, проблем с баней нет, да и с требованиями уставов тоже. Батя резко повернулся и приказал дежурному по штабу: «Быстро в штаб полка. Доложишь обо всём особистам. Попросишь, чтобы пришли».
Пока ещё больше вопросов, чем ответов, но комбат нутром чуял, что дело вышло из тупика.
Усилием воли Магомед сдержал нарастающий в душе гнев. Олег стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу. В комнате было тепло и сильно накурено. Постель в углу, кажется, никогда не убиралась. Беспорядок в помещении и неряшливость стоящего перед ним русского вызвали у Магомеда стойкое отвращение.