Сержант кивнул головой и выпустил очередь, заставляя нападавших прижаться к земле. Четверо упрямо рвались вперёд. Виталя переместился ниже, уйдя в мёртвую зону и неожиданно вырос перед этой слишком ретивой четвёркой в полный рост. Всё-таки гениальный человек этот Калашников. Автомат буквально рождён для рукопашного боя. Чётко, как на занятиях в спортзале, Виталя ткнул одного в солнечное сплетение стволом и с подъёмом вверх ударил магазином под челюсть. Времени не было смотреть, как покатился по земле дух, зажимая руками разорванное горло, из которого хлестала фонтаном кровь. Второй тут же успокоился, получив в лицо мушкой и, на добавку, тем же магазином по гортани. Третьего встретила железная скоба складного приклада АКС, удар ногой в солнечное сплетение уложил его на землю. Уже встречая четвёртого, он добил лежащего ударом ноги в шею, с удовольствием чувствуя, как затрещали шейные позвонки. Четвёртый растерянно глядел на три трупа, ещё пару секунд бывших крепкими здоровыми мужиками. Виталя ударил его ногой в челюсть и, успев краем глаза отметить, как раскололась о скалу голова духа, прыгнул в укрытие. И вовремя. Витёк менял магазин, а с двух сторон к ним уже подползали. Виталя бросил гранату в одну сторону и полоснул длинной очередью в другую. Что-то магазин скользкий и липкий. Ах да, это же кровь этих… Рядом, наконец заработал автомат Витьки. В два ствола быстро вернули нападавших на исходные позиции.
— Как с патронами. Витёк?
— Последний магазин, а у вас?
— У меня есть ещё один. А гранаты?
— Три. Я ими не очень. Бросать неудобно. Нога мешает.
— У меня одна осталась. Ты знаешь… Одну отложи подальше. На всякий пожарный. Витёк глянул на Виталю и всё понял. Да, умирать в двадцать лет не хочется, но живыми попадать в руки этим…
Опять полезли. Бой закипел с новой силой, когда вдруг нападавшие заметались, оттянулись назад и спешно ушли. Не веря своему счастью, ребята настороженно оглянулись вокруг и заметили пехоту, поднимающуюся по склону развёрнутой цепью.
Это была внеплановая колонна, которая никак не могла быть здесь в это время. Но она была, и это было для ребят огромным везением. Издалека, услышав стрельбу, старший колонны выслал вперёд конвойный БТР пехоты, а те, увидев разбитый УАЗик, сразу поняли в чём дело.
— Я же тебе говорил, Витёк, что рано нам ещё собираться на свои похороны! Что, сволочи, взяли?! — орал Виталька, а слёзы катились по его щекам, смешиваясь с грязью и кровью от многочисленных царапин. Рядом взахлёб рыдал Витёк, отбросив в сторону, ставшую вдруг такой ненавистной, отложенную гранату.
Барашек получился на славу. После традиционной молитвы полевые командиры потянулись к лягану с горячим, маняще ароматным мясом. Рахмун на правах самого уважаемого человека приступил к разделке бараньей головы. Некоторое время ели молча., однако, насытив первый голод, разговорились. Разговоры ни о чём постепенно переходили на более насущные темы. Наконец, соблюдя все необходимые приличия, Рахмун начал разговор.
— Мы с вами, братья, собрались здесь, чтобы обсудить одну очень важную проблему. Тропы перекрыты. Мы зажаты в плотном кольце. Если мы останемся зимовать здесь, скоро наши люди будут пухнуть с голоду.
— Нужно уйти в долину. — Вскинулся Джаба. — Просочиться через кордоны и уйти.
— Раньше нужно было думать. — Проскрипел со своего места Мусса. — Когда Магомед предупреждал!
— Не называй при мне имени этого шакала! — Вспыхнул Рахмун. — Он свой народ продал и за это его Аллах покарал!
— Не будем ссориться, уважаемые. — Пробасил Али. — Положение действительно серьёзное и нам просто необходимо решить, что делать.
— Ты успокойся. Рахмун. Никто не хочет тебя задеть. — Вставил в разговор своё слово обычно немногословный Икрам. — И Магомеда никто не возводит в ранг святых. Однако, почему бы не воспользоваться той идеей, что он предлагал тогда? Мне, лично, кажется довольно удачной идея удара объединённой группировкой по одному участку обороны русских.
— И кто же по-твоему будет командовать этой группировкой? — Вмешался ехидно Мамед — уж не ты ли?
— Вот эти склоки нас когда-нибудь погубят! Почему я? У нас есть очень авторитетный и уважаемый человек, который мог бы возглавить объединённые силы. Я говорю о Рахмуне.
Сидящие за дастарханом переглянулись между собой. Конечно, Рахмуна уважали все. Однако каждый из присутствующих считал себя тоже не худшим стратегом, чтобы подчиняться кому-то другому. Спор стал затягиваться. Казалось, переговоры, заходят в тупик, но элементарное чувство самосохранения, заставившее таких разных людей собраться за одним дастарханом, настойчиво толкало их к компромиссу. Наконец вопрос о командовании Рахмуна был решён. Осталось выработать общую стратегию предстоящей операции. После долгих споров было решено время проведения операции, направления главных, запасных и отвлекающих ударов, определены первый, второй и третий эшелоны и районы сосредоточения после прорыва. Разъехались все с чувством выполненного долга и с новой надеждой на будущее.