— Почти все, кто знал, или в земле, или в плену.
— Значит, нужно узнать у тех, кто в плену, что произошло. Они ведь многое видели и слышали, когда мы отошли. Может, сейчас выкупят воинов или женщин, что были у них в плену, и станет многое понятно. Только вы не о том думаете. У вас город разрушен, и один корабль с дардумом ничего не решит. Куча голодных людей на улицах.
— Хорошо, что приплыли. Сейчас всех накормим. Теперь будет проще договориться. Одни приплыли, приплывут и другие.
— Не знаю, это было совсем не просто, и другие совсем не собирались плыть сюда.
— Знаю, дочки рассказывали. Нам если что хватит и одного корабля. Будет плавать туда-сюда, дардум возить. Сделаем его запас как обычно.
— У вас там куча вашего оружия у них в залоге. Вас это не смущает?
— Не смущает. Я готов им его отдать, лишь бы они дардум возили. Мы с ними ещё обсудим этот вопрос.
— Дочки дом в Сандире купили. Вы в курсе?
— Знаю, говорили.
— Там сейчас весь караван живёт.
— Пускай живёт, мне не жалко. Ты сам что дальше делать будешь?
— Не знаю. Ещё ничего не решил.
— Может, снова в городские стражи?
— У вас же платить нечем, казна разграблена?
— Это кто тебе сказал такое?
— Нил, а ему, как я понимаю, наёмники.
— Враньё всё это. Казна в порядке и на месте. Все стражи получают положенное жалование, вот только их совсем мало выжило. Сотни не набирается.
— У нас же жёны там остались, и я обещал вернуться.
— Подумай, получишь место десятника, а жены приплывут обратно на следующем рейсе.
— Подумаю.
Мы с ним ещё долго болтали о караване, где были с кем общались, что происходит в других городах. Мне не особо много было что ему рассказать, я ведь был в основном с караваном, а вот дочки у него ходили активно торговали, так что должны были гораздо больше меня знать. О чем я ему и сказал. Он ответил мне, что они потом расскажут, но он хотел услышать от меня. Ведь женщины на многое смотрят по-другому.
Мы закончили разговаривать поздно ночью, и он меня проводил спать в комнату. Здесь была большая кровать как дома, и я уже начал засыпать, как открылась дверь, и в комнату кто проскользнул. После чего повторилось то же самое. В комнате было темно и ничего не видно, я уже схватился за оружие, но услышал голос Даи:
— Это мы.
Они легли по бокам рядом со мной.
— Рик, мы побудем с тобой, ты не против?
— Я нет, а как же ваш отец?
— Не переживай, он ничего не скажет.
— Что у вас случилось? Отец сказал, что вы расстроенные все.
— Рик, представляешь, почти все подруги погибли. Они всех убили.
Дая всхлипнула, и Ноза вслед за ней. Обнял обоих и прижал к себе.
— Вы же сами все понимаете, поэтому вас отец и отправил с караваном. Боялся, что вас постигнет та же судьба.
— Но их-то за что?
— Война, а на войне не разбираются кто прав, а кто виноват. Убивают всех подряд. Хотя я сам не понимаю эту звериную жестокость.
Я их гладил обеих, чтобы успокоить и догладил. Понял, что они уже не о том думают. Ноза по-быстрому сбегала и закрыла дверь в комнату.
Поспать я смог уже под утро. Когда проснулся, их уже не было, как и Малаха. Меня утром накормила мама у Даи, и я отправился к лекарю узнать, как там Дарс. Когда пришёл, лекарь его перевязывал.
— Ты вовремя. Сейчас перевяжу и можешь забирать приятеля, а то у меня совсем нет места.
К нему следом за мной в лавку зашли женщины и принесли пучки с травой. Он, когда перевязал Дарса, забрал у них траву и заплатил им по серебрушке. Мне стало интересно — зачем она ему.
— Гализ, зачем тебе столько травы?
— Настойку заказали купцы с корабля, теперь буду делать.
— Что за настойку?
— Самую популярную нынче. Настойку противозачаточную.
— Зачем она им?
— Продадут. Там у них эта трава не растёт.
— Это же самая обычная трава, её на побережье полно. Я по ней прыгал среди болота.
— Так и есть. Только это здесь её много, а в других городах её нет.
— Ты вроде хотел сам что-то купить у них?
— Нет у них ничего, но пообещали привезти в следующий раз. Сами вчера мне этой настойки заказали. Буду сейчас готовить.
— Она дорогая?
— Что, тоже решил тещу отравить?
— Так у меня её нет.
— Много тебе нужно?
— Не знаю, сколько она стоит?
— Пару серебрушек за флакон.
Достал кошель с серебрушками и потряс его.
— В общем, делай. Серебрушки есть.