– Не совсем. Слушай, я пару минут назад лежала в постели? Никуда не перемещалась?
Которода усмехнулась.
– Вот под этим самым одеялом, если только я не приняла тебя за кого-то другого.
Я досадливо поморщилась.
– Мне показалось, что я была в иной реальности всей собой. Такие яркие чувства…
– Значит, сон оказался хорошим, – угадала она.
– Жаль, что я попала туда только душой. Жаль!.. Думаю, мне нужно немедленно вернуться, пока еще свежо воспоминание.
– Яра, погоди. Успокойся. Какой мир и что ты там забыла?
– Чувства, – ответила я, – боль и надежду. Понимаешь?
– Хм! – фыркнула она. – Судя по всему, снова красивые образы. Узнала что-нибудь новое?
Я нахмурилась и отрицательно мотнула головой.
– Если бы он позволил взглянуть пристальнее, если бы я умела хвататься крепче! Я бы узнала его тотчас, как встречу в реальности, и встретила бы очень скоро. До сих пор не понимаю, что за человек мучается во мраке, но он и этот летчик – совершенно разные люди. Тот, что является в светлых снах, никогда бы не попросил о помощи.
– Гордый?
– Угу.
– Думаешь, он существует в действительности? – проворчала Абранира.
Я кивнула.
– Этой тайне пора бы стать явью, ожидание сводит с ума. Я мотаюсь меж кошмаром и грезой уже шесть лет, Абра! Мне надоело!
Которода кивнула. Она всегда понимала меня, несмотря на то, что мы родились в разных мирах.
– Проветрись, – посоветовала она. – Это всегда помогает. Приведи в порядок чувства, а то встанешь разбитая. Не нужно стремиться уснуть и найти избавление в грезах, ты же прекрасно знаешь, что не сможешь снова увидеть этих ребят.
Не прекословя, я вышла в тёмный холл и поднялась на крышу. Снова сон, и снова они в этом сне. Человек, которого я не могу спасти, и тот, кого жажду полюбить. Впервые этот сон пришел, едва мне исполнилось шестнадцать, но тогда образы были нечеткие, словно погребенные под слоем времени. Годы шли, моя карта миров расширялась, и вместе с каждой новой реальностью, что я посещала, мне открывались новые черты двух загадочных мужчин.
Один и правда просил о помощи, но никогда не позволял себе помочь, второй улыбался, даря счастливые чувства, но ускользал, едва я протягивала к нему руки в надежде коснуться. Нетерпеливая, я решила, что он вскоре появится, но время шло, а мужчина по-прежнему оставался всего лишь ярким образом. И чем старше я становилась, тем более отчаянными были мольбы и прекрасными – обещания.
Так решались судьбы. Я искала дорогу к ним, неведомым, хотя даже лучшие друзья не верили, что мужчины существуют в реальных мирах. Абранира поддерживала меня, но была настроена скептически, Агвид – сосед по усадьбе и названый брат – обращал мои мечтания в добрую шутку. Ну а Дролейз, человекомог с Атальмейна, всегда по-отечески жалел и утешал. В его огромных когтистых руках я могла бы даже поплакать, но никогда этого не делала, ибо, несмотря на несбыточность мечтаний, жилось мне на Трогии прекрасно.
Что касается снов, они были достойной приправой в похлебке наших приключений. Я походила, поразмышляла, смирилась с неразгаданным, а утром мы решили не ждать Агвида и Дролейза и отправились бродить по знакомым реальностям, надеясь увидеть что-то интересное. С тех пор, как был открыт древний путь через миры, странники многому научились. В том числе звать друг друга сквозь пространство, хотя это было очень трудно.
Абранира была как всегда тщательно одета. Она носила черную кожу: широкие наплечники куртки ощетинились металлическими заклепками, узкие штаны подчеркивали стройные лапы, литые пластины на груди сверкали, единственное яркое пятно – алая вышивка на длинном переднике – переливалось в свете теплого утреннего солнца. Ее хвост, неизменно точащий наружу, был пушистым и ухоженным. Которода терпеть не могла грязи, и Дролейзу, настырному неряхе, от нее часто доставалось.