– Когда ты успел? – удивилась я.
– Между возвращением с Тасулы и приходом сюда. Много времени не заняло.
– Ой, как здорово! Можно посмотреть?
– Конечно.
Я принялась раскрывать шуршащие упаковки, а там…
– Красотища!
Восхитительное длинное платье из струящейся ткани, фиолетовый сарафан с лифом, расшитым бисером, милый топ с незабудками, красивейший шелковый палантин с лавандой… а еще широкого покроя джинсы, золотистая в малиновых каплях стекляруса туника, белые шорты на завязках. И даже браслеты – судя по всему, золотые, с гравировкой из цветов и трав.
– У меня нет слов.
Он широко и довольно улыбнулся, склонился и поцеловал меня в щеку.
– Здорово! Я боялся, что не понравится. Вот только угадал ли с размером, не знаю…
– Я примерю!
В первую очередь хотелось влезть в синее платье с длинными рукавами и тонким плетеным поясом. Я застряла в джинсах, Кейдн принялся помогать. Его руки скользнули под плотную ткань, да так и замерли у меня на бедрах. Мы смотрели друг другу в глаза, и я поняла, что примерка откладывается. Прочитать страсть в черном серебре было столь же легко, как ему угадать мою жажду в тихом дыхании и стуке сердца.
Кейдн медленно стянул с меня штаны, потом неспешно расстегнул рубашку и, припав на колени, коснулся губами живота. Все ниже и ниже опускаясь, он заставил меня упасть спиной назад на постель. Разделся, безжалостно срывая с себя все лишнее, потом избавил от остатков одежды и меня.
– Давай ты пока без платья обойдешься, – предложил он тихо.
– Хорошо. Но только если ты не станешь надевать штаны.
Он хрипло усмехнулся и лег на меня, едва касаясь горячим телом.
– Такой новый год мне особо нравится.
– А там полно гостей, – прошептала я.
– Ничего, мы тихонько. Тем более ты же Радуга, в случае чего укроешь нас тайной.
– С тобой я не могу тихонько… Кейдн, остановись… Ох!
Он не собирался давать мне время на раздумья, и, подхватив нежность, я была вознаграждена глубиной, ненасытностью и особой неспешностью, от которой хотелось не кричать – замереть и не двигаться, чтобы не спугнуть наслаждение.
Вскоре мы лежали, переплетясь, словно два дракона. Казалось, у меня больше на несколько конечностей, потому что тело Кейдна я чувствовала как свое.
– Теперь свадьба будет весенней, – сказал он. – Прежде я все думал – для чего нужны все эти церемонии?
– Чтобы объединить вещественный и чувственный мир, – отозвалась я полусонно. – Мы сплетем свои судьбы, и тебя примет род Трогии.
– Род, – улыбнулся Кейдн. – А, говорят, это девушка в семью мужа переходить должна.
– Все, кто живет на Трогии – дети пламени. Без исключения. Даже Тени, – с улыбкой уточнила я, и мужчина ласково хмыкнул.
– Пироги и булки, – сказал он. – Булки, Яра! Я только сейчас понял, что ты тогда имела в виду. – И нежно погладил меня пониже поясницы.
– Ну, я это подразумевала, а сейчас знаешь, о чем думаю?
– М? – отозвался он, целуя мое плечо и подбираясь к шее.
– О том, что нас ждет дальше. О судьбах наших близких и друзей. О будущем: борьбе и процветании, гармонии и хаосе, любви и ненависти.
Мужчина вздохнул и крепко, долго целовал меня в губы, давая со всей полнотой ощутить свое дыхание, влажность и вкус. А когда оторвался, одарил прежним внимательным, ласковым взглядом, который я так любила.
– Когда-нибудь мы умрем, – спокойно сказал он. – И наши души, устав перевоплощаться, улетят к цветным полотнам туманностей, далеко-далеко. Ты не боишься?
– С тобой рядом смерти нет, – уверенно отозвалась я. – С тобой я поднимусь в самую высь и, падая, буду точно знать, что не разобьюсь. Встреть меня там, где мы будем просто двумя огоньками на чьем-нибудь небе. Встреть меня и прижми к себе бестелесно, Кейдн. Потому что, верится мне, наши души всегда найдут друг друга – в грезе, кошмаре или мирах, которые еще не ведали Промежутка, временах, давно ушедших, параллелях, где прошлое спуталось, но где всегда есть одна прочная основа – истинная любовь для мужчины и женщины.
Конец