Командиры седьмого и восьмого автоматов старшины 2-й статьи Михаил Савченко и Александр Кучерявый стреляли по самолетам даже тогда, когда лидер начал тонуть. Они ушли под воду, стоя у своих неумолкающих автоматов.
А сколько мужества и самопожертвования проявили командир 130-мм орудия старшина 1-й статьи Лукьян Репин и его подчиненные Даниил Яхно, Павел Рындин и Виталий Пирогов, которые в затопляемом артпогребе боролись с водой, ставили подпоры, забивали чопы, а заделав пробоину, откачали воду и для выравнивания крена равномерно распределили боезапас по погребу! Под стать им действовали водолазы старшина 1-й статьи Василий Гриценко и матрос Петр Резниченко. Они неоднократно спускались в затопленное котельное отделение, заделывали пробоины, вытаскивали раненых.
Огромную работу проделали аварийные группы мичманов П. Р. Ткаченко и Г. А. Яновского - устраняли повреждения, откачивали воду из мазутных ям, ставили подпоры и устраняли дифферент на нос корабля.
Находчиво и энергично действовал боцман Феоктист Романович Штепин. Вместе со старшинами 1-й статьи Н. П. Орзулом, А. Тимофеевым и помогавшими им матросами Даниленко, Мусиенко, Пакиным, Плотниковым быстро завели пластырь с правого борта, а затем со старшиной торпедной группы Ф. А. Воробьевым выбросили за борт торпеды, чтобы обеспечить безопасность корабля.
Матрос комсомолец Станислав Мацевич вместе с матросом [215] Иваном Афанасьевым спустились в четвертый пороховой погреб за автоматными дисками. В это время в погребе образовалась пробоина, хлынула вода. Мацевич своим телом закрыл брешь, но его отбросило взрывной волной. Тогда, найдя брезент, он с товарищем заделал пробоину и продолжал подавать диски наверх.
Так в тяжелую годину действовал весь - от матроса до командира - экипаж, проявляя массовый героизм, до последней минуты делая все, чтобы выстоять, спасти свой корабль. Однако этого не произошло. Случилось худшее, что может быть в войну на море - погибли люди, погибли славные боевые корабли. Тяжелую утрату переживала вся эскадра. В ответ мы клялись еще больше крепить боевую мощь, отомстить за наших товарищей.
Как память о тех скорбных днях, у меня сохранилась одна фотография. На ней - жизнерадостная счастливая семья старшины трюмной группы мичмана Петра Романовича Ткаченко: он сам, жена Александра Федоровна и их сынишка Вячеслав. Уходя в поход, Петр Романович предложил сфотографироваться всей семьей. На фотографии дата: 3 октября 1943 г. Через три дня Вячеславу исполнится три года. И в этот же день мальчишка остался без отца.
Что ж, мичман Ткаченко оставил о себе добрую память. Его жена воспитала хорошего сына. Вячеслав служил на флоте, стал мичманом, затем учился, получил юридическое образование, работает прокурором в Вологодской области.
Многие из бывших «харьковчан» продолжали службу на флоте, успешно воевали. И снова хочется отдать должное умению Мельникова распознавать людей - он воспитал много отличных боевых офицеров. Штурман Телятников после гибели «Харькова» был переведен на Северный флот, после войны поступил в Военно-Морскую академию, а окончив ее, вновь вернулся на север. Участвовал в различных арктических экспедициях. В 1961 году уволился в запас в звании капитана 2-го ранга, поселился в Киеве.
Виктор Сергеевич Сысоев, командир группы управления, остался на Черноморском флоте, был назначен на эсминец «Железняков» сначала командиром БЧ-2, а затем и старпомом. Вскоре сам взошел на ходовой мостик как командир эсминца «Буйный», впоследствии крейсера «Куйбышев». Проявил он себя как грамотный, собранный [216] и волевой командир, знающий цену уставному порядку и крепкой дисциплине.
Как- то раз, зимой 1954 года, я, будучи уже командующим соединением, выходил в море на «Куйбышеве». Домой мы возвращались ночью при шестибальном шторме. Я поинтересовался у командира Сысоева, думает ли он заходить в порт или считает более благоразумным переждать шторм на якоре на внешнем рейде? В ответ Сысоев спросил разрешения входить в базу и стать на свои бочки. Другому командиру я, пожалуй, не разрешил бы этого сделать при таком сильном норд-весте, но на Сысоева можно было положиться. В душе я радовался, что командир уверен в своих силах и умении.
Вначале все шло хорошо. Сысоев правильно рассчитал поправку на ветер и довольно уверенно подошел к бочке. Но команда на авральной шлюпке не сумела сразу закрепить трос, и корму крейсера начало быстро сносить к ближайшему мысу. Дорога была каждая секунда. Сысоев принял единственно правильное решение: смелым маневром отвести корму на чистую воду и немедленно отойти назад для нового захода. При повторной попытке корабль быстро поставили на бочку. Я же отметил, что на мостике все время царила спокойная тишина и нарушали ее только четкие команды командира и доклады об их исполнении.
Около года мы служили бок о бок - Сысоев стал начальником штаба соединения и с энергией, знанием дела, требовательностью к себе и к подчиненным исполнял эту нелегкую обязанность. В дальнейшем Виктор Сергеевич в звании адмирала командовал Черноморским флотом, а затем был начальником Военно-Морской академии имени А. А. Гречко.
Навсегда остался в нашей памяти командир БЧ-4 Андрей Михайлович Иевлев - один из лучших офицеров «Харькова», отвечавший за связь. Такого же мнения об Иевлеве был и Мельников, считавший его одним из самых грамотных молодых специалистов. После гибели «Харькова» Иевлев был направлен на Северный флот, а оттуда отбыл в Англию для обеспечения связью наших конвоев. Транспорт, на котором он находился, был в дороге торпедирован. Иевлев долго пробыл в ледяной воде, и хотя был поднят на борт другого транспорта, спасти его не удалось.
До конца войны прослужил дивизионным механиком [217] командир электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенант Альфред Георгиевич Вуцкий. В послевоенные годы работал на различных должностях в ремонтных мастерских. Смерть вырвала его из наших рядов, но не забыть боевым товарищам преданного флоту моряка, прекрасного знатока своего дела и отважного воина.
Многие из «харьковчан» после войны славно потрудились в народном хозяйстве, были на партийной работе, преподавали в вузах и школах страны. Это наш бывший дальномерщик Сергей Андрианович Семенков, машинист-турбинист Андрей Афанасьевич Рогачев, командир отделения артиллерийских электриков Сергей Михайлович Никулин, бывший писарь Дмитрий Алексеевич Руднев, кинорежиссером на киностудии имени Довженко в Киеве стал наш корабельный поэт и редактор радиогазеты Олег Ленциус.
А несколько лет назад в газете «Красная Звезда» я прочитал статью «Подвиг юнги» о Толе Лебедеве, нашем юнге, появившемся на «Харькове» после прихода нового командира П. И. Шевченко. Толя быстро начал осваивать премудрости сигнального дела и вскоре, стоя на вахте, не раз первым обнаруживал вражеские цели. Об одном таком случае и рассказала газета. В начале 1943 года после обстрела Анапы Лебедев первым заметил вражеские торпедные катера. Это позволило командиру вовремя уклониться от выпущенной торпеды… За два месяца до гибели «Харькова» Толя ушел служить на морской охотник в дивизион Гнатенко. Ходил на Малую землю, высаживался с десантами. Войну закончил разведчиком в танковой армии Рыбалко. Уже в мирное время участвовал в гидрогеографических экспедициях.
Без преувеличения можно сказать, что все, кому довелось плавать на славном лидере «Харьков», оказались достойными геройского корабля. [218]
Глава IV.
На ходовом мостике
Конвой идет в Туапсе
Лидер мне пришлось покинуть в считанные минуты и самым спешным образом перебираться на сторожевой корабль «Шторм». Заходя в Батуми 18 октября 1942 года, «Харьков» получил с флагманского корабля эскадры линкора «Парижская Коммуна» семафор о том, что «Шторм» должен через три часа отправиться на боевое задание и к этому моменту мне надлежит быть на корабле. Довелось тут же, безотлагательно, передавать свои старпомовские дела старшему лейтенанту Владимиру Карповичу Романову - командиру БЧ-3 - и наскоро прощаться с теми, кто оказался рядом. Через полчаса после швартовки лидера я уже был на «Шторме».