После посещения линкора «Парижская Коммуна» мы на причале расстались с Козловым. Мне было приятно пожать руку этому отзывчивому и тактичному офицеру. Козлов улыбнулся на прощание:
- И от меня теперь примите поздравления. В принципе, мое присутствие на «Шторме» было лишним…
Я горячо возразил ему и поблагодарил за помощь в трудных ситуациях. Делал это он всегда с большим тактом. Через несколько лет жизнь снова свела нас. Обоим пришлось командовать крейсерами: Козлову - «Красным Крымом», мне - «Красным Кавказом». И тогда я еще раз убедился, насколько Козлов был грамотен как командир и какой он отличный товарищ.
На следующий день после разговора со Львом Анатольевичем Владимирским на «Шторм» был прислан приказ за его подписью о моем допуске к самостоятельному управлению кораблем. [231]
Эхо Сталинграда
Конец 1942-го и начало 1943 года прошли под знаком Сталинграда. Отголоски победной битвы быстро докатывались до Черного моря, подхватывались орудиями вновь сформированного в январе сорок третьего Северо-Кавказского фронта с оперативно подчиненным ему Черноморским флотом. Несмотря на то, что обстановка на Кавказе продолжала оставаться сложной, итоги Сталинградской [231] битвы заставляли радостно биться сердце в предчувствии того, что наша армия и народ вышли на дорогу побед.
Еще в ноябре 1942 года Военный совет Черноморского флота выпустил листовку, подписанную командующим флотом вице-адмиралом Ф. С. Октябрьским и членом Военного совета дивизионным комиссаром Н. М. Кулаковым. Листовка вызвала на кораблях большой политический подъем, поскольку содержала не только уверенность в силе нашего оружия, но и ставила перед моряками конкретные задачи, характерные именно для наступательной войны. Вот ее содержание:
«Товарищи черноморцы! В районе Сталинграда немецкие фашисты и их румыно-итальянские прихвостни понесли серьезное поражение. Наступательные операции Красной Армии в районе Сталинграда успешно развиваются. Гитлеровцы и их сообщники, отступая, теряют ежедневно десятки тысяч убитыми, ранеными и пленными, оставляют в руках Красной Армии самолеты, танки, орудия, минометы, склады боеприпасов и другого снаряжения.
С чувством глубокой радости узнает советский народ о победах Красной Армии, вспоминая слова Верховного Главнокомандующего о том, что недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии, когда «будет и на нашей улице праздник».
Мы знаем, что немецкие захватчики еще будут упорно сопротивляться, еще будут пытаться осуществлять свои коварные замыслы. Но мы твердо уверены, что день разгрома и уничтожения немецко-фашистских полчищ недалек.
Начавшийся под Сталинградом разгром немецко-фашистских войск должен стать началом разгрома всей гитлеровской грабармии.
Товарищи! Наступил момент, наступают дни, когда языком Волги и Дона заговорят с немцами на всем советско-германском фронте - на далеком Севере, под Ленинградом, Ржевом, Воронежем, Новороссийском, Туапсе…
Оправдаем прославленный в народе образ моряка-черноморца, защитника Севастополя, бойца железной стойкости и изумительной дерзости, человека в бескозырке и тельняшке, ставшего символом бесстрашия, находчивости, умения ломать все препятствия и вырывать победу у врага. [232]
Товарища черноморцы! Наша задача - дружными ударами кораблей и частей флота поддержать мощные удары сталинградцев, с упорством находить и топить вражеские корабли.
Смело и лихо громить и уничтожать всякие плавсредства и военно-морские базы врага на черноморском побережье!
Беспощадно уничтожать немецко-фашистских захватчиков и их итальяно-румынских прихвостней везде, где их удастся обнаружить, где они появятся - на воде, под водой, на суше!
Вперед, черноморцы!
Только вперед! На нас сейчас смотрит, от нас ждет побед наша любимая мать-Родина! Под водительством Коммунистической партии мы победим!»
Упорная оборона на горных перевалах Кавказа, отражение трех натисков противника на Туапсе, действия флота по прикрытию приморских флангов сухопутных войск, оборона военно-морских баз и приморских городов кораблями флота - все предопределяло близящееся освобождение Кавказа. Заходя в Геленджик и в Туапсе в январе сорок третьего года, нельзя было не заметить, что сухопутные армии накапливают силы. Нетрудно было догадаться, что готовится десант. И все-таки, когда «Шторм» в очередной раз пришел с конвоем в Туапсе и мы узнали о крупной десантной операции в районе Мысхако, то были потрясены радостной вестью: начинается битва за Новороссийск - крупную военно-морскую базу. Нашему экипажу оставалось только сожалеть, что «Шторм» не был задействован в высадке десанта, а продолжал обеспечивать морские перевозки вдоль Кавказского побережья, то есть ходить торными дорогами, сопровождая транспорты, или сам переправлял грузы и людей. Работа эта была не менее важна, да, к тому же, усложненная тем, что противник всячески старался прервать наши морские коммуникации, особенно на подступах к Новороссийску и в районе Геленджика. С начала 1943 года немецкое командование значительно усилило морские силы на Черном море, сюда было переброшено несколько новых подводных лодок, более сотни десантных барж, сорок катеров-охотников и двадцать торпедных катеров. Одно время, еще рассчитывая на захват наших восточных черноморских портов, противник прекратил их минирование. Но теперь, почувствовав неудержимый [233] натиск наших войск, вновь принялся каждую ночь сбрасывать на парашютах мины, и особенно часто в Геленджикскую бухту.
Заметно активизировались действия вражеских подводных лодок, главным образом на участке Новороссийск - Лазаревка. Одна лодка даже пыталась атаковать наши корабли, стоявшие в Батуми, а другая, всплыв на поверхность, открыла огонь по поезду, идущему по прибрежной железной дороге.
Но как ни свирепствовали гитлеровцы, наши корабли продолжали развивать перевозки, особенно на участке Геленджик - Мысхако, на легендарную Малую землю. Число конвоев из Поти и Батуми на север постоянно увеличивалось, что предвещало в близком будущем активные наступательные бои. В этот период корабли нашего дивизиона своей главной задачей считали охранение конвоев. В зависимости от состава конвоя и наличия сил охранения к этой работе привлекались и тральщики, и катера-охотники. Командовал конвоем обычно кто-нибудь из командиров дивизиона, иногда - командир эсминца, а бывало и так, что конвой вел командир сторожевого корабля или тральщика. К этому времени руководство конвоями и организация конвойной службы были отработаны настолько хорошо, что командиры транспортов и кораблей охранения, благодаря обретенному практическому опыту, научились понимать друг друга с полуслова и потому, собравшись на очередной «предстартовый» инструктаж, долго не засиживались. Всем и так хорошо были известны все виды обороны, способы маневрирования, применения оружия и средств связи.
Заметное оживление царило во флотских тылах: спешно готовились плавбазы, мастерские, различные плавучие емкости для перевозки горючего, формировались новые автотранспортные колонны. Словом, шла интенсивная подготовка по обеспечению всем необходимым кораблей, особенно малых, в районах предстоящих наступательных боев.
Чтобы быть поближе к своим частям, Военный совет флота из Поти перебрался на новый флагманский командный пункт под Новороссийском, расположенный всего в нескольких километрах от занятого врагом города. В середине февраля нашим войскам удалось освободить Краснодар, Ростов и, по сути, отрезать части противника, находящиеся на Кубани, от своих сухопутных тылов. Рассматривая [234] карту на стене в каюте нашего военкома Корасева, мы сходились на том, что сухопутная позиция фашистов является безнадежной: им, прижатым к морю, не только трудно будет снабжать свои части, но даже для того, чтобы бежать с Кубани, придется форсировать Керченский пролив. А этому помешает наш флот. Мы были полны в то время самых радужных ожиданий.