Но в этот момент дверь в часовню распахнулась. Сердце Элизабет замерло. Вошел граф Бэллантайн, за ним – Роберт.
При виде возлюбленного у Элизабет заныло в груди. Роберт казался очень усталым. Волосы его были спутаны, подбородок зарос. Едва взглянув на него, Элизабет поняла, что он в бешенстве. Молодая женщина украдкой взглянула на Керкленда и уставилась в пол.
– Отец, мне хотелось бы на несколько минут остаться наедине с лордом Керклендом.
Александр Скотт колебался, словно боялся оставить дочь наедине с горцем. Потом кивнул и сделал знак всем удалиться.
В часовне остались только Элизабет и Роберт. Храбрость Бет сразу стала уменьшаться. Керкленд гневно смотрел на нее сверху вниз и, казалось, хотел испепелить ее взглядом.
– Примите мои поздравления, миледи. Ваша решительность просто необычайна, – прорычал Роберт. – В сущности, что мешает мне взять и свернуть вам шею, изменница?
Элизабет взглянула ему в глаза.
– Когда-то вы вложили мне в руку кинжал и предложили поступить так, как мне хочется. Теперь я предлагаю вам сделать то же самое. Если вы хотите убить меня, Роберт, сделайте это, ибо у меня нет никакого желания жить.
– Лучше бы вы тогда пустили в ход тот кинжал, чем этот, который вы вонзили мне прямо в сердце.
Она умоляюще посмотрела на него:
– Я хочу только одного – объяснить, что произошло в тот вечер в Глазго.
– Сударыня, я изо всех сил стараюсь изгнать из памяти события того вечера. Стал бы ваш отец настаивать на венчании, если бы знал, что произошло тогда?
– А как вы можете говорить о том, что произошло, если сами ничего не знаете! Кэмпбелл сказал, что убьет вас, Роберт. Он обещал освободить вас при условии, что я останусь с ним.
Керкленд хмыкнул:
– Сударыня, всю свою жизнь я ускользал от Кэмпбеллов! Неужели вы думаете, что я согласился бы купить свою свободу ценой вашей чести? Разве вы не знаете, что чистота вашей любви для меня дороже жизни?
– Обвиняйте меня, если хотите, Роберт, но я сделала это ради вас.
– Сделали это ради меня! – взорвался Роберт. – Сударыня, вы, Скотты, давно уже испытываете мое терпение вашими благородными деяниями, которые вы совершаете друг ради друга. Не далее как два дня назад ваш братец ради вашего отца связал меня, погонял, как корову, пихал, как мешок с овсом! И притащил меня сюда. Ваш отец ради вас и нашего будущего ребенка поливал грязью мое имя, порочил мою честь, угрожал моей жизни, требуя от меня жениться на вас. Между тем как вы, моя преданная супруга, отвергли мою любовь, обманули мое доверие и усомнились в моей смелости. И все ради спасения моей жизни. Нет, жена, больше я не хочу даже слышать о чем-либо подобном! Ясно.
Элизабет вспыхнула, и, как это уже бывало не раз в прошлом, когда их желания шли наперекор друг другу, все ее благие намерения пошли прахом.
– Я вам не жена! И тогда тоже не была вашей женой! И сейчас я вам не жена, и я вообще не желаю выходить за вас замуж!
Она отвернулась, но он схватил ее за руку и повернул к себе лицом.
– Вы моя жена, Элизабет! Вы были ею тогда, вы и теперь моя жена и всегда ею будете. Вы носите мое дитя, и поэтому сегодня вечером мы обвенчаемся.
Сколько времени стояли они так, с негодованием глядя друг на друга, они не знали. Они даже не заметили, что в часовню вошли родственники.
– Пора начинать, – сказал лорд Скотт, и священник поспешил к алтарю.
Элизабет почувствовала на своем плече руку отца и шагнула вперед. Не лучше ли, думала она, прекратить этот фарс сию же минуту? Бет хотела было сказать это вслух, как вдруг оказалось, что она стоит рядом с Робертом. Колени у нее задрожали, и она украдкой взглянула на него. Роберт повернул голову, и Элизабет захотелось убежать из часовни – так суров был его взгляд. «О Боже, он ведь меня ненавидит!» Пальцы ее были холодны как лед, но когда Роберт взял ее за руку, Бет забыла обо всем.
Она ничего не слышала, кроме ударов собственного сердца. Не помнила даже, как произносила обеты. Церемония вдруг закончилась.
Элизабет робко подняла на Роберта глаза. Муж ее больше не злился. Он ласково провел кончиком пальца по ее лицу.
– Кажется, миледи, вам опять не удалось осуществить свою девическую мечту и надеть свадебный наряд.
– Этой глупой девушки уже не существует, – возразила Бет. – Она исчезла так же быстро, как моя невинность.
Роберт задумчиво смотрел на жену.
– Мне тем более жаль, миледи, ибо та девушка была просто очаровательна, и я готов умолять ее: «Постой, младая дева! О как ты хороша!»
Он повернулся к Александру Скотту.
– Я проделал долгий и утомительный путь, милорд. Надеюсь, ваше гостеприимство предусматривает, кроме всего прочего, горячую ванну и теплую постель.
– Я всегда рад гостям, – любезно отозвался граф.
Роберт повернулся к Элизабет и поцеловал ее руку.
– Я прощаюсь с вами до утра, миледи. Смущенная Элизабет грустно смотрела, как за мужем закрылась дверь часовни.
Элизабет ушла к себе. Сейчас ей никого не хотелось видеть. Даже отца и брата. Она не знала, что ей делать – расплакаться или закричать и затопать ногами.
«Вот так вот, взял и ушел спать. Хорош муж, – думала она. – Значит, шахматная партия продолжается. Я сделала смелый ход ладьей, но вы не захотели играть пешку и предусмотрительно пустили в ход коня». Наморщив лоб, она размышляла, какой ход сделать дальше. Вдруг ее лицо озарилось радостной улыбкой. Ничего не подозревающего графа Керквуда ждали новые волнения.
– По-видимому, пришло время рискнуть королевой, – произнесла Элизабет. – Берегись же, коварный король, ибо на этот раз тебе будет поставлен и шах, и мат!
После горячей ванны руки и ноги Роберта почти перестали болеть, он надел штаны, белую рубашку и теперь стоял, в задумчивости глядя в окно. Он слышал, как в соседней комнате ходит Элизабет, и ему страшно хотелось оказаться рядом с ней.
Боже, как он любит эту женщину! Как жаждет ее тепла! И опять он, кажется, огорчил ее. «Почему, – спрашивал себя Роберт, – почему я так поступаю? По чему я вечно срываю на ней зло? Ведь рассердила меня не она, а совершенно другие люди. Вот сейчас эти Скотты нанесли удар моей гордости и тщеславию. Но разве они сделали это не ради Элизабет? Могу ли я осуждать их за то, что они любят Бет? Разве сам я не собирался с ней обвенчаться? Но все же они обошлись со мной безобразно, и я не позволю этой девчонке думать, что так легко смирюсь с этим!»
Вдруг щелкнула задвижка. Роберт обернулся. Дверь в соседнюю комнату была открыта. В его комнату вошла Элизабет. В руках у нее были бокалы с вином.
Длинные темные волосы свободно падали на ее плечи. Легкая прозрачная рубашка из белого батиста облегала ее пышную грудь. Подойдя к мужу, Бет бросила взгляд на его штаны, а потом с улыбкой посмотрела ему в лицо. Она была довольна – ее появление на него подействовало явно возбуждающе.
И словно ей было этого недостаточно, молодая женщина кончиком языка облизнула губы и снова улыбнулась. Роберт сглотнул.
– Это хорошее вино, милорд. – Бет протянула Роберту бокал.
Тот жадно схватил его и осушил одним глотком. Элизабет же пила медленно, глядя на него поверх стакана.
– Как жаль, милорд, ведь распробовать вино можно, если только пить его по глоточку, – заметила молодая женщина. – Вот, выпейте мое, это поможет вам расслабиться.
Роберт без возражений взял протянутый бокал и опять опустошил его залпом.
– Черт возьми, Элизабет, вы понимаете, что вы делаете? – прошептал он.
– Эта ночь может оказаться приятной или неприятной в зависимости от того, какой вы захотите ее сделать, Роберт, – мягко проговорила молодая женщина и поставила пустые бокалы на стол.
Взяв руку мужа, Элизабет поднесла ее к губам. К щекам Роберта прилила кровь. А Элизабет расстегнула пуговицы на его манжетах и поцеловала его запястья. Потом поднялась на цыпочки и развязала тесемки, просунула руку под рубашку и погладила мужа по груди.
И тут Роберт вспомнил о той далекой первой ночи в Эшкерке, и он невольно улыбнулся.