— Связной рядовой Родинов! — бойко отчеканил Ефимыч.
— Здравствуйте!
— Здравия желаю!
— Чем занимаетесь?
— Осиливаю четвертую главу истории партии, товарищ генерал.
— Похвально! Партийный?
— Никак нет, готовлюсь вступить.
— Хорошо. Правильно. А и здесь тоже неплохой порядок! Молодец, товарищ Родинов, молодец!..
— Рад стараться, товарищ генерал.
— В старой армии служили?
— Полтора года до революции в лейб-гвардии Измайловском полку!
— А это что у вас такое?
— Это у меня приспособление, заместо часов, товарищ генерал…
На специальной полочке помещалась цинковая коробка из под патронов, в нижней ее части стеклянная банка с водой и цифровыми делениями; в верхней — в круглое отверстие была вставлена опрокинутая кверху дном бутылка. Через горлышко бутылки, сквозь какое-то препятствие, по каплям просачивалась вода, медленно, равномерно капая в стеклянную банку.
— Досюда докапает — час, досюда — два, до этой черточки — четыре и так далее, — пояснил Ефимыч, — очень правильные, проверены по настоящим. Из боевого охранения ребята прибегают у меня спрашивать сколько времени и по моим часам посты меняют. И никогда никаких нареканий не бывало…
— Настоящих у вас нет часов? — спросил генерал, с любопытством рассматривая изобретение Ефимыча.
— Никак нет. А капитан часто уходит, свои уносит, ну, мне без часов-то вроде скучно…
— Товарищ капитан, — обратился генерал ко мне, — как несет повседневную службу ваш связной?
— Отличный связной, лучшего я себе не желаю.
Тогда генерал достал из кармана брюк небольшие никелевые часики с надписью на крышке: «Боевому русскому народу от трудящихся США» и, подавая их Ефимычу, произнес:
— Дарю от имени Военного Совета Армии за хорошую службу.
— Спасибо! — растерянно и смутясь от неожиданности, проговорил Ефимыч, принимая подарок.
— А по уставу как? — улыбнулся генерал.
Ефимыч мгновенно одернул гимнастерку, щелкнул каблуками и, вытянувшись, четко произнес.
— Служу Советскому Союзу!..
— Вот так, правильно, — одобрил генерал. И весело добавил — А теперь сходите за комбатом, позовите его сюда.
Застегиваясь на ходу и оправляя на себе снаряжение, Краснов быстро прибежал в нашу землянку и отрапортовал генералу.
Потом, развернув карту, он стал докладывать генералу и командиру дивизии о действиях боевых групп, о результатах: своих наблюдений, показывая по карте те места, где приходилось бывать в тылах противника и оставить о себе финнам неприятные воспоминания. Генерал внимательно слушал, делал заметки в своей записной книжке и одобрительно кивал головой.
— Хорошо, товарищ Краснов, чувствуется, что вы и ваш батальон не прохлаждаетесь сложа руки.
— В последний раз вот только подкачали, — такого «языка» выпустили из рук, — напомнил командир дивизии.
— Да, тут непростительно прошляпили, — произнес комбат.
— Впредь будут бдительнее, — заметил генерал, уже слышавший о побеге пленника, — а в остальном ваш батальон службу несет удовлетворительно. Главное — смелость, дерзость у личного состава есть.
— Да, этого нельзя отрицать, — согласился командир дивизии, — благодаря разведке, мы знаем противника, его повадки и намерения и оборону здесь вполне обеспечим имеющимися силами и средствами.
— Финны и немцы на здешнем участке тоже перестали разбрасываться снарядами, — сообщил Краснов, — Ухта теперь обстреливаться не будет; их батареи отведены на Карельский перешеек. Так что теперь тыловые подразделения дивизии вполне могут выбрасываться из леса и занимать уцелевшие в селе строения. И еще, товарищ генерал, я внес бы такое предложение: мы находимся в обороне, от Кировской магистрали в двухстах километрах. Здесь противник не пытается наступать. А вокруг Ухты, по рассказам, до войны были замечательные посевы и огороды; не плохо было бы, если б нынешней весной наши тыловые подразделения и резервы занялись на этой земле сельским хозяйством. Вы представьте себе: поля картофеля и капусты для личного состава дивизии; поля, засеянные овсом для конского поголовья наших обозов! Ведь это тоже удар по фашизму! У нас в соединении есть и агрономы и бригадиры колхозов, и директора совхозов, их нужно только найти. И тракторы есть, и плуги найдутся, и семена. Дело может быть поставлено на верный ход, если попадет в надежные руки, а рук таких у нас, товарищ генерал, хоть отбавляй, и людей свободных от всякого дела в условиях обороны — тоже…