— Каков характер, а? — Митч ткнул в него пальцем. — Он и впрямь добудет нам пригласительный билет аж в загородный клуб!
— Вот что значит влияние, — поддакнула Рыжая. — Держу пари, он может даже добиться того, чтобы наши имена занесли в телефонный справочник.
— Он весь — одно сплошное сердце, — продолжил Митч. — Огромное, как... кухонный котел.
Смеясь, менеджер поднял руки вверх:
— Ладно, смейтесь! Но так и быть, попробую кое-что сделать. Уинфилд Лорд-младший заказал у нас номер на следующую неделю, и я знаю, как вас свести. Могу при разговоре с ним сообщить, что ты игрок, тогда он сам постучит к тебе в дверь.
Весьма довольный собой, Таркелсон перевел сияющий взгляд с Рыжей на Митча. Затем его улыбка медленно сошла на нет, сменившись почти комическим недоумением.
— Пожалуйста, — взмолился он, — что же мне сделать, скажите на милость, чтобы угодить вам обоим?
— Не пользуйся в моем присутствии скверными словечками, — озадачила его Рыжая.
— Хм? Не...
— Такими, как Уинфилд Лорд-младший, — пояснил Митч.
— Ну, верно, он скунс вонючий, — согласился менеджер. — И что с того? Зажмите нос покрепче и хапните его денежки, а они, как известно, не пахнут. Мой Бог, эти Лорды владеют половиной штата Техас!
— Деньги в Техасе утекают как вода, — заметил Митч. — Во всяком случае, те, что были у Лорда. За десять лет — двадцать миллионов. Все, что у него сейчас осталось, это долги и подмоченная репутация.
— Мы принимаем его чеки, — возразил Таркелсон. — И у нас никогда не было с ним ни малейшей неприятности.
— Это другое дело. Его законные расходы оплачивает мать из своего кошелька.
— Я случайно знаю, что Фрэнк Даунинг тоже принял от него расписку более чем на пятьдесят тысяч и получил по ней все, вплоть до цента.
Митч и тут нашел что возразить. Он сказал, что всем известно, каково иметь дело с Фрэнком Даунингом. Матери Уинфилда предстоял выбор — или уплатить сполна, или прятать сына у себя на ранчо всю его оставшуюся жизнь.
— Даунинг, Фрэнк Даунинг, — размышляла вслух Рыжая. — Вроде бы мне знакомо это имя?
— Конечно знакомо, — пришел на помощь Митч. — Он содержит кучу заведений в окрестностях Далласа. Своего рода Монте-Карло на далласский манер, только у Фрэнка больше места, пожалуй.
Таркелсон кашлянул, оттянув пальцем тугой воротник от шейных складок, затем произнес с надеждой, что, возможно, ситуация с Уинфилдом Лордом-младшим изменилась к лучшему. Например, может, мама Лорд ослабила завязки на своем бездонном кошельке.
— Думаю, навряд ли, — засомневался Митч, — такие новости распространяются быстро.
— Но ведь ты не знаешь этого наверняка. — Таркелсон повернулся к Рыжей. — Попытка — не пытка, тебе так не кажется, Рыжая?
— Мне кажется так, как кажется Митчу.
— Выходит, Митч — босс? — подмигнул Таркелсон.
— Конечно он босс! И что тут такого странного?
Митч поцеловал ее и, как бы защищая, заключил в объятия.
— Рыжая — это моя овечка. — Его улыбка недвусмысленно говорила об этом. — Перестань терзать мою овечку, Тарк!
— Конечно, она сущий агнец. Разве я спорю? — Менеджер уныло развел руками. — Но, Митч, я все же хочу, чтобы ты повидался с этой птичкой — Лордом. В конце концов, ты уже здесь, а он вскоре сюда заявится. Потратишь немного времени — вот и все, что тебе угрожает.
Митч смешался, прокручивая в голове возможные варианты «за» и «против» этого предложения, и наконец решил, что Таркелсон, возможно, прав. Терять ему особенно было нечего, и сейчас определенно не то время, чтобы упускать вероятный выигрыш. Но все же... все же что-то его удерживало. Где-то в самых тайниках его подсознания какой-то голос нашептывал, что Лорд — сволочь и ничего хорошего ждать от него не приходится.
Но может, просто берут верх личные чувства, а не разум? Однажды Лорд попытался облапать Рыжую. Правда, при этом был настолько пьян, что вряд ли отдавал отчет своим действиям, даже, наверное, толком не представлял, кто она такая. Однако сам факт говорит о многом.
Митч вздохнул, раздираемый противоположными чувствами: с одной стороны, настоятельным желанием быть практичным, а с другой, почти неодолимым — послать Лорда к черту.
— Дай мне немного подумать, — проговорил он наконец. — Я уже почти склоняюсь к мысли хорошенько потрясти Уинни Лорда, но только после того, как выясню, есть ли там чего трясти. Мне надо день или два, чтобы обмозговать возможные варианты. Если решу, что овчинка стоит выделки, то тебе за наводку десять процентов.
— Ох, ну что ты! — робко запротестовал Таркелсон. — В этом нет никакой необходимости.
— Десять процентов — это все, на что ты можешь рассчитывать, — подтвердил Митч. — А пока мы возьмем пригласительный билет на званый вечер в загородный клуб. Естественно, я не смогу принять участия в намечаемой у них там игре, но, по крайней мере, развлеку Рыжую.
Та поцеловала Митча и показала язык Таркелсону. Хохотнув, менеджер поднялся со стула и пообещал прямо сейчас же принести пригласительный билет.
— Лучше этого не делай, — попросила Рыжая. — Положи его в ящик для писем.
— Но я буду только рад...
— Рад чему? Быть убитым на месте? — окрысился Митч. — Рыжая, ты должна поведать этому человеку о птичках и пчелках.
Таркелсон удалился посмеиваясь.
Митч и Рыжая вернулись в спальню.
Во второй половине дня у них был легкий и запоздалый ленч. Затем, когда Рыжая вызвала к себе специалиста из салона красоты, находящегося на первом этаже, Митч отправился присмотреть машину напрокат. При этом испытал некоторые затруднения, решая, что выбрать: седан, «линкольн-континенталь» или черный «ягуар» с откидным верхом. Наконец, чувствуя, что седан, возможно, слишком уж бросается в глаза, остановился на «ягуаре».
Выбор оказался не из лучших. В чем он и убедился позднее, около восьми часов вечера, когда сворачивал на длинную подъездную дорожку, ведущую к клубу. Впереди них в «роллс-ройсе», размером с товарный вагон, с шофером и облаченным в ливрею лакеем, ехал пожилой мужчина в вечернем костюме. Посмотрев пристально в заднее стекло, он подался вперед, проконсультировался о чем-то с лакеем и шофером, также одетым в ливрею, после чего те тоже обернулись, чтобы поглядеть на машину Митча. Наконец, выбравшись из своего автомобиля возле самого входа в клуб, пожилой мужчина еще раз бросил презрительный взгляд на «ягуар», его пассажиров и отвернулся с видом, явно говорящим: «Да будь я проклят, если тут есть на что смотреть!» Митч невольно поморщился и мигнул, как от боли.
Итак, машина была плоха. Плоха уже просто потому, что в ней находились Митч и Рыжая. Ему это четко дали понять, и вряд ли требовались дополнительные доказательства столь неприятному факту.
Приземистая развалюха с ревом появилась на дороге, обдала «ягуар» градом гравия и, лихо вырулив, остановилась. Из нее высыпало с полдюжины тинэйджеров — юношей и девушек, одетых в странные одеяния, чуть ли не лохмотья, — которые с криками и смехом вбежали в здание клуба. Швейцар, одетый кучером, и даже с кнутом в руке для пущего сходства, с любовью посмотрел им вслед. Затем, повернувшись к Митчу, принялся придирчиво рассматривать его пригласительный билет.
— Вы здесь с кем-нибудь встречаетесь, сэр? — спросил он, возвращая Митчу билет. — Возможно, я смогу сообщить вам, прибыл ли уже тот человек.
— Мы ни с кем не встречаемся.
— Вижу. Хм. Выражение «гость» здесь используется в фигуральном смысле. Только по приглашению одного из почетных и уважаемых членов...
— Я пользовался много раз пригласительными билетами, — холодно возразил Митч, — и никогда не слышал ни о чем подобном.
— Оно и видно. Поэтому... Ну да ладно! — Он дал знак кнутом одетому в униформу помощнику, и тот подбежал, чтобы отогнать «ягуар». — Мы будем держать машину наготове для вас, сэр.
Митч почувствовал, что рука Рыжей дрожит в его ладони. Помогая ей подняться к дверям клуба по трем длинным ступеням, он ободряюще улыбнулся. Но сам не ощутил и толики того спокойствия, которое пытался изобразить. Если говорить об эмоциях, то главной из них была ярость. В его душе бурно закипал гнев на себя за то, что он привел ее сюда.