Внезапно становится холодно, невъебенно холодно. Свеча почти догорела. Единственный реальный свет в комнате исходит от телевизора. Там показывают что-то чёрно-белое… впрочем, это черно-белый телевизор, так что иначе и быть не может… был бы телевизор цветной, все было бы иначе… возможно.
Мороз просто ужасный, но если начинаешь двигаться, то становится ещё холоднее, оттого что ты понимаешь, что согреться тебе ни хуя не удастся. По крайней мере если не шевелиться, то можно делать вид, что такая возможность существует, что, если ты начнешь ходить или включишь обогреватель, тебе станет теплее. Все дело в том, чтобы шевелиться как можно меньше. Это гораздо легче, чем ползти по полу к обогревателю.
В комнате есть ещё кто-то, кроме меня, но в темноте не разобрать, кто это. Наверное, Кочерыжка.
— Кочерыжка… Кочерыжка…
Он ничего не отвечает.
— Как здесь невъебенно холодно, чувак.
Кочерыжка (разумеется, если это он) по-прежнему ничего не отвечает. Может быть, он умер, но вроде бы нет, вроде бы глаза открыты. Впрочем, это ещё ничего не значит.
Ленни посмотрел на свои карты, а затем изучил выражение лиц партнёров.
— Чего ты тянешь? Билли, давай тогда ты, мудила.
Билли показал Ленни свои карты.
— Два сраных туза!
— Сопливый ублюдок! Ты — сопливый ублюдок, Рентон. — И Ленни ударил кулаком по своей ладони.
— Двигай сюда мою гребаную добычу, — сказал Билли Рентон, сгребая стопку банкнот, которая лежала по середине на полу.
— Наз, кинь-ка сюда баночку пива, — попросил Ленни.
Просьба была выполнена, но он не поймал на лету банку, и она упала на пол. Когда он открыл банку, большая часть её содержимого окатила Пизбо.
— Ты, урод ёбаный, смотри, куда льёшь!
— Извини, Пизбо. Это всё из-за этого мудака, — рассмеялся Ленни, показывая на Наза. — Я его просил кинуть баночку пива, а он, блядь, запустил мне её прямо в голову.
Ленни встал и подошёл к окну.
— Ну что, этот мудозвон всё ещё не объявился? — спросил Наз. — На хуй играть без больших денег?
— Нет, не объявился. Ни одному слову этого гондона нельзя верить, — сказал Ленин.
— Позвони ему. Узнай, в чем дело, — предложил Билли.
— Верно. Надо позвонить.
Ленни вышел в прихожую и набрал номер Фила Гранта. Ему было скучно играть на детские ставки. Он бы уже мощно поднялся к настоящему моменту, если бы Фил Грант пожаловал сюда вместе со своими бабками.
На звонок никто не ответил.
— Ни одной бляди нет дома, или же к телефону не подходят, — сказал он дружкам.
— Надеюсь, этот пидор не скрывается где-нибудь вместе со всем банком, — засмеялся Пизбо, но смех его прозвучал вымученно, как первый намёк на то, чего втайне опасались все присутствующие.
— Пусть только рискнёт. Я порву любого гондона, который кинет на бабки собственных друзей, — прорычал Ленни.
— С другой стороны, если хорошенько об этом подумать, башли-то грантовские. Что хочет, то с ними и делает, — сказал Джеки.
Все посмотрели на него с выражением удивленной враждебности.
— Шёл бы ты в жопу с такими заявлениями, — выдавил наконец из себя Ленни.
— И всё же Гранти честно выиграл эти деньги. Я же помню, мы все с этим согласились. Собрали большой банк из клубных денег, чтобы играть было веселее. Затем разделили его между всеми. Я всё помню. Я хотел только сказать, что с точки зрения закона… — попытался объяснить свою позицию Джеки.
— Это наши башли! — отрезал Ленин. — Гранти почувствует на собственной шкуре, что такое — плыть против течения.
— Я согласен, я просто хотел сказать, что с точки зрения закона…
— Заткни свой вонючий рот, говно болтливое, — перебил его Билли. — Нам здесь всем насрать на точку зрения закона. Речь о том, как должны вести себя друзья. Если бы ты всегда рассуждал с точки зрения закона, блядь ты жуликоватая, дома у тебя ничего, кроме голых стен, не было бы.
Ленни одобрительно кивнул.
— Что-то мы торопимся с выводами. Можно ведь найти миллион причин, почему он ещё не пришёл. Может, этого мудозвона в пути что-то задержало, — предположил Наз.
На его рябом лице застыло напряжённое выражение.
— Может, какой-нибудь мудак дал ему пизды и забрал все деньги, — сказал Джеки.
— Ни один козёл не рискнёт дать пизды Гранти. Он из тех, кто сам даёт всем пизды, а не из тех, кому пизды дают. Если он заявится сюда с какой-нибудь историей в этом роде, я объясню ему, куда он её может себе засунуть.
Пенни начинал беспокоиться. В конце концов речь шла о клубных деньгах.
— Я просто хотел сказать, что глупо расхаживать по улице с такой суммой наличных. Вот и всё, — поспешил прибавить Джеки, который слегка побаивался Ленни.
За шесть лет Гранта не приходил играть в карты по четвергам только тогда, когда уезжал в отпуск. Он был завсегдатаем. Ленни и Джеки, например, отсутствовали длительное время, пока сидели в тюрьме — один за грабёж, другой за квартирную кражу.
Клубные деньги — или, иначе, отпускные — были традицией, заведённой ими, когда, ещё подростками, они все вместе ездили отдыхать в Лорет Де Map. Теперь, повзрослев, они ездили уже не такими большими компаниями или вообще в обществе одной только жены или подруги. Странное смешение картежных денег с клубными произошло пару лет назад, когда они сильно выпили. Пизбо, который был тогда казначеем, в шутку поставил пачку клубных денег на кон. Они сыграли ради смеха, но им так понравилось играть no-крупной, что они разделили клубные деньги между собой и понарошку играли на них. Каждый раз, когда они решали, что стоит начать экономить, они прекращали играть на «настоящие» деньги и переходили на «клубные». Это было почти то же, что играть на бумажки, которые заменяют деньги при игре в «монополию».
Иногда случалось, что кто-нибудь «снимал» весь банк целиком, как это вышло у Гранти на прошлой неделе, и тогда они на мгновение задумывались о двусмысленной и опасной природе своей забавы. Но обычно приходили к выводу, что, поскольку они друзья, никто из них не сделает пакости всем остальным. Кроме того, в пользу такого мнения говорили не только дружеские чувства, но и логика. Все они жили в одном районе, и никто бы из них не стал бросать налаженную жизнь ради каких-то там двух тысяч фунтов. А ведь если бы кто-то зажал весь банк, то уехать ему пришлось бы наверняка. Они повторяли про себя все эти соображения снова и снова. Гораздо больше следовало бояться банального ограбления. В банке деньги лежали бы в большей безопасности. Но они ничего не могли поделать с охватившим их коллективным помешательством, с постигшей их глупой прихотью.
На следующее утро Гранти так и не появился, а Ленни опоздал в отдел социального обеспечения на регистрацию.
— Мистер Листер, вы живете тут рядом, за углом, а регистрироваться вам надо всего один раз в две недели. Вряд ли для вас составит такой труд являться вовремя, — выговорил ему напыщенным тоном Гэв Темперли, служивший клерком в этом отделении.
— Я понимаю позицию вашего сраного учреждения, мистер Темперли, но я уверен, что вам следует принять во внимание, что я охуенно занятой человек, которому приходится вести дела сразу нескольких процветающих предприятий.
— Блядь, Ленни, ты просто ленивая пизда, вот и всё. Встретимся в «Короне» во время ленча. Я приду сразу после двенадцати.
— Отлично. Только пьём на твои, Гэв. Я на нулях, пока завтра чек с платой за квартиру не придёт.
— Не проблема.
Ленни спустился в паб, взял пинту светлого и развернул свой номер «Дейли рекорд». Сначала он хотел было закурить, но потом передумал. На часах было 11:04, а он уже выкурил двенадцать сигарет. Так было всегда, когда ему приходилось рано вставать. Он курил слишком много. Курить меньше удавалось, только оставаясь в постели, поэтому он обычно валялся до двух часов дня. Эти гондоны из правительства, думал он, решили одним махом разорить его и погубить его здоровье, заставляя вылезать из постели в столь ранний час.