— Похоже, Кайфолом сел на хвост, — замечает он, обращаясь к Бегби.
— Охуительно рад за него, — злобно цедит Бегби. — По крайней мере эта крысиная морда не будет тут возле нас тереться. Ебаный бездельник — ни хуя путного в жизни не сделал с тех пор, как мы его знаем, а всё, бля, ноет и ноет… пидор гнойный.
— Мы все немного не в себе, Франко. Ты же знаешь, каковы ставки. Кроме того, весь этот спид, что мы сожрали вчера вечером. Все чувствуют себя как десантники перед прыжком.
— Ты что, бля, взялся заступаться за этого ёбаного мудака? Я его ещё, пидораса, бля, научу, как вести себя в приличном обществе. Скоро он у меня схлопочет, сука, и тогда сразу станет, на хуй, вежливым.
Рентой, осознав, что плодотворная дискуссия невозможна, устраивается поудобнее в кресле, позволяя героину нежно массировать каждую клеточку тела, развязывать спутанные комки нервов и разглаживать каждую складочку на внутренних органах.
Злоба, которую Бегби испытывает по отношению к Ломщику, питается не столько ревностью, сколько тем фактом, что тот его оставил сидеть в одиночестве. Он только что лизнул из пакетика со спидом, и теперь его голова наполнена озарениями столь замечательными, что он немедленно должен с кем-нибудь ими поделиться. Ему нужен собеседник. Рентой замечает эти опасные симптомы. У него за спиной громко храпит Гроза Ринга. Но от него Бегби пользы уже никакой.
Рентой натягивает бейсболку себе на глаза, одновременно с этим пихая Кочерыжку в бок.
— Ты спишь, Рента? — спрашивает Бегби.
— М-м-м… — мычит в ответ Рентой.
— А ты, Кочерыжка?
— Что? — раздражительно отзывается тот.
Это с его стороны большая ошибка. Бегби поворачивается, становится коленями на кресло, свешивает голову на сторону Кочерыжки и начинает повторять уже много раз слышанную историю.
— …и вот я уже на неё забрался, типа, всунул, всё по кайфу, бля, но тут она начинает, типа, верещать — прикинь? — а я думаю: «Ёбаный в рот, ну и ебливая тёлка, типа, попалась!», но тут она отталкивает меня, на хуй — прикинь? — а у неё из мохнатой, типа, кровь течёт и всё такое — прикинь? — словно у нее, бля, ёбаная проблемная неделя, а я, типа, уже хочу ей сказать: «Да насрать мне на это», особенно когда я, бля, резинку надел, и вот я ей, на хуй, это и говорю, а оказывается, у этой суки ёбаной выкидыш случился, вот.
— А-а-а…
— Ага, и я тебе, бля, кое-что ещё расскажу и всё такое. Я тебе рассказывал, как однажды мы с Шоном склеили двух ебучих сучек в баре «Обломов»?
— Ну да… — слабо стонет в ответ Кочерыжка. Лицо его при этом напоминает взрывающийся кинескоп телевизора, снятый в рапиде.
Автобус подкатывает к станции обслуживания. В то время как Кочерыжка обрадовался долгожданной передышке, Гроза Ринга впал в уныние. Он только-только уснул, а яркий свет, вспыхнувший в салоне, разбудил его, жестоко вернув к реальности из приятного забытья. Он проснулся очумелый, в алкогольном ступоре, не в силах свести в одну точку удивленные глаза; какофония незнакомых голосов звенит в ушах, пересохший рот открыт и не хочет закрываться. Инстинктивно он схватился за лиловую банку «Теннентс Супер Лагер» и влил в рот мерзкий напиток, дабы тот послужил заменителем отсутствующей слюны.
Они идут, сутулясь, по пешеходному мостику над скоростной автострадой, подгоняемые холодом, усталостью и наркотиками в крови. Один только Кайфолом порхает мотыльком вокруг туристки где-то далеко впереди.
В безвкусном кафетерии сети «Траст Хаус Форте» Бегби хватает Кайфолома за руку и выдёргивает его из очереди.
— Только попробуй у меня ограбить эту курицу — я тебя на хуй зарою. Я не хочу, чтобы полиция доёбывалась до нас из-за пары сотен сраных фунтов, которые ей выдали на каникулы. Особенно когда у нас при себе ёбаного героина на восемнадцать штук.
— Ты что, меня за совсем ебанутого принимаешь? — рявкает разгневанный Кайфолом.
Гнев его усугубляется тем обстоятельством, что напоминание Бегби прозвучало как раз вовремя. Все время, пока он целовался с девушкой, его юркие, навыкате, как у хамелеона, глаза постоянно рыскали, пытаясь угадать, где она прячет свою наличность. Посещение кафе давало возможность узнать это наверняка. Бегби, однако, был прав: сейчас совсем не время для этих глупостей. Не всегда следует потакать своим инстинктам, думает Кайфолом.
Вырвав руку из пальцев Бегби и изобразив оскорблённую невинность, он возвращается в очередь к своей новой подружке.
Но теперь Кайфолом чувствует, что постепенно теряет к ней интерес. Ему с трудом удается должным образом сосредоточиться на её пространном рассказе о том, как она собирается уехать в Испанию на восемь месяцев, перед тем как вернуться получать степень по юриспруденции в Саутгемптонский университет. Он берёт у неё адрес гостиницы, в которой она остановится в Лондоне, с неудовольствием отмечая, что речь идёт о какой-то дешёвке в районе Кинг-Кросса, а не о чем-нибудь более престижном в Вест-Энде, где бы он и сам с удовольствием пожил пару дней. Он абсолютно уверен, что получит от этой женщины все сразу же после того, как они обделают дельце с Андреасом.
Автобус уже катит по кирпичным пригородам Северного Лондона. Ностальгия охватывает Кайфолома, когда они проезжают мимо паба «Швейцарский коттедж» — интересно, работает ли там по-прежнему та барменша, с которой он некогда водил знакомство? Пожалуй, нет, рассуждает он. Шесть месяцев за стойкой лондонского бара кого угодно умотают. Несмотря на то что час ещё весьма ранний, автобус едва доползает по переполненным улицам до центра, а заезд на автовокзал «Виктория» вообще длится так долго, что можно сойти с ума.
Сообщники высыпаются из автобуса, словно черепки разбитого керамического изделия из пакета. Разворачиваются дебаты о том, что лучше: пойти на железнодорожный вокзал и сесть там на метро до Финсбери-парка или же взять такси. Они решают, что лучше потратиться на такси, чем разгуливать по Лондону с сумкой, полной ширева.
Они втискиваются в такси из Хакни, где сообщают разговорчивому таксисту, что приехали в столицу на концерт «The Pogues», который состоится под навесом в Финсбери-парке. Это идеальное прикрытие, поскольку они на самом деле планировали, совмещая полезное с приятным, посетить концерт перед тем, как отправиться гулять в Париж. Такси практически проделывает обратно весь тот путь, который до этого проделал автобус, пока не останавливается перед гостиницей с видом на парк, которая принадлежит Андреасу.
Андреас — выходец из семьи лондонских греков — унаследовал гостиницу после смерти отца. При жизни старика гостиница предоставляла кров семьям, оказавшимся в силу чрезвычайных обстоятельств без крыши над головой. Местный совет был обязан подыскивать жилье для людей, оказавшихся в такой ситуации, а поскольку Финсбери-парк находится в точке, где сходятся три лондонских округа — Хакни, Харрингей и Ислингтон, — бизнес процветал. Однако, вступив во владение гостиницей, Андреас увидел, что она может приносить ещё больший доход, если превратить её в дом свиданий для Лондонских бизнесменов. Хотя ему так и не удалось сделать свое заведение действительно шикарным притоном, он тем не менее обеспечивал постоянной работой некоторое количество проституток. Деятели среднего пошиба из Сити ценили осмотрительность хозяина, а также присущие его заведению чистоту и безопасность.
Кайфолом и Андреас познакомились друг с другом, когда ухаживали за одной и той же женщиной, которая была полностью очарована ими обоими. Они поняли друг друга с полуслова и сразу же провернули вместе ряд делишек — в основном мелкие мошенничества со страховыми полисами и кредитными карточками. Заполучив гостиницу, Андреас стал держаться несколько в стороне от Кайфолома, решив, что теперь они играют в разных лигах. Однако Кайфолом обратился именно к нему, когда у него в руках оказался крупный груз героина. Андреас от рождения был склонен к опасным фантазиям, не учитывающим современной реальности: в частности, он воображал, что может якшаться с уголовниками, чтобы польстить своему самолюбию, и при этом ничем не расплачиваться за подобные знакомства. Ценой, которую пришлось заплатить Андреасу, оказалась организация контактов между Питом Гильбертом и эдинбургским консорциумом.