Выйдя из ванной, Нина зашла посмотреть на дядю Энди. Труп лежал в кровати, всё ещё накрытый одеялом. «Наверно, они закрыли ему рот,» — подумала она. Казалось, будто смерть настигла дядю, когда он был пьян и агрессивно спорил о футболе или политике. Тело было тощее и сморщенное, впрочем, Энди всегда был таким. Она вспомнила, как её щекотали эти настойчивые, вездесущие костлявые пальцы. Наверное, Энди умирал всегда.
Нина решила порыться в ящичках, чтобы посмотреть, нет ли у Алисы каких-нибудь кальсон, которые можно было бы одолжить. В самом верхнем отделении комода лежали носки и манишки Энди. Алисино нижнее бельё находилось в следующем. Нина поразилась разнообразию белья, которое носила Алиса. Начиная с безразмерных рейтуз, которые Нина прикладывала к себе и которые доходили ей почти до колен, и кончая узенькими кружевными подштанниками; Нине и в голову не могло прийти, что тётя носила такие. Одни из них были сделаны из того же материала, что и Нинины чёрные кружевные перчатки. Она сняла перчатки, чтобы потрогать трусики. И хотя они ей понравились больше, она всё же взяла розовые в цветочек, вернулась в ванную и надела их.
Спустившись вниз, Нина обнаружила, что одна социальная «смазка» собрания — чай — была заменена другой — алкоголем. Доктор Сим стоял с бокалом виски в руке и разговаривал с дядей Кенни, дядей Бобом и Малькольмом. Интересно, спросит ли его Малькольм о фаллопиевых трубах? Все мужчины пили со стоическим фатализмом, словно бы выполняя тяжёлый долг. Несмотря на скорбь, нельзя было скрыть чувства облегчения, витавшего в воздухе. Это был третий сердечный приступ Энди, и теперь, когда он, наконец, отбросил коньки, можно было спокойно жить дальше и не подскакивать всякий раз, когда на другом конце провода слышался Алисин голос.
Приехал ещё один кузен, Джефф, брат Малки. Он посмотрел на Нину взглядом, близким к ненависти. Это было странно и действовало на нервы. Но он был дебилом. Как и все остальные Нинины кузены, по крайней мере, те, кого она знала. У тёти Кэти и дяди Дэви (он был протестантом из Глазго) было два сына: Билли, только что вернувшийся из армии, и Марк, вроде бы подсевший на наркотики. Их здесь не было, потому что они практически не были знакомы с Энди и всей боннириггской братией. Наверное, они приедут на похоронах. А может, и нет. У Кэти и Дэви был ещё один сын, тоже Дэви, умерший почти год назад. Он был умственно и физически отсталым и большую часть жизни провёл в больнице. Нина видела его всего один раз: он сидел скорчившись в инвалидной коляске, с открытым ртом и отсутствующим взглядом. Интересно, какие чувства вызвала его смерть у Кэти и Дэви? Наверно, тоже скорбь, но в то же время облегчение.
Чёрт! Джефф идёт к ней поболтать. Она однажды показала его Шоне, и та сказала, что он похож на Марти из «Wet Wet Wet». Нина терпеть не могла «Уэтов» вообще и Марти в частности, к тому же Джефф был совершенно на него не похож.
— Как дела, Нина?
— Нормально. Жалко дядю Энди.
— М-да, но что поделаешь? — Джефф пожал плечами. Ему был двадцать один, и Нина считала его глубоким стариком.
— Когда заканчиваешь школу? — спросил он её.
— В будущем году. Я хотела уйти в этом, но мама наехала, и пришлось остаться.
— Выпускные экзамены?
— Угу.
— Какие предметы?
— Английский, матёма, арифметика, искусство, бухучёт, физика, современные исследования.
— Сдашь?
— Угу. Это не сложно. Кроме матёмы.
— А потом что?
— Пойду работать. Или буду оттягиваться.
— А не хочешь пойти в старшие классы?
— Не-а.
— А зря. Ты бы могла поступить в университет.
— На фига?
Этот вопрос заставил Джеффа задуматься. Он недавно получил учёную степень по английской литературе и теперь жил на пособие по безработице. Как и большинство его однокурсников.
— Чтобы занять положение в обществе, — сказал он.
Нина поняла, что взгляд Джеффа выражал не ненависть, а скорее вожделение. Очевидно, он выпил перед этим, и тормоза у него ослабли.
— А ты повзрослела, Нина, — сказал он.
— Угу, — покраснела она, зная, что покраснела и ненавидя себя за это.
— Не хочешь пойти прогуляться? В смысле, зайти в какой-нибудь бар? Можно перейти через дорогу и пропустить по одной.
Нина взвесила все «за» и «против». Если даже Джефф будет нести какую-то студенческую пургу, всё равно это лучше, чем оставаться здесь. Кто-нибудь увидит их в баре, это же Бонниригг, и кому-нибудь расскажет. Это дойдёт до Шоны и Трейси, и они захотят узнать, кто этот темноволосый молодой человек. Такую возможность ни в коем случае нельзя упускать.
И тут Нина вспомнила про перчатки. По рассеянности она забыла их сверху на комоде в комнате Энди. Она извинилась перед Джеффом:
— Ага, хорошо. Только мне надо сходить в туалет.
Перчатки по-прежнему лежали на комоде. Она взяла их и сунула в карман куртки, но наткнулась на мокрые трусики и быстро переложила перчатки в другой карман. Нина оглянулась на Энди. Что-то в нём изменилось. Он весь вспотел. Ей показалось, как он дёрнулся. О Боже, он и вправду дёрнулся. Она дотронулась до его руки. Та была тёплой.
Нина побежала вниз:
— Дядя Энди! По-моему… мне показалось… вы должны посмотреть… кажется, он живой…
Все посмотрели на неё с недоверием. Первым очнулся Кенни и помчался на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки, за ним — Дэви и доктор Сим. Алиса нервно вздрогнула и застыла с раскрытым ртом, но так ничего и не поняла.
— Он был хорошим человеком… никогда меня пальцем не тронул… — лепетала она бессвязно. Но что-то заставило её подняться наверх вслед за остальными.
Кенни потрогал вспотевший лоб брата и его руку.
— У него жар! Энди не умер! ЭНДИ НЕ УМЕР!
Сим собрался уж было приступить к осмотру, но его оттолкнула Алиса, которая, забыв о всяких приличиях, бросилась на тёплое, одетое в пижаму тело.
— ЭНДИ! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ЭНДИ?
Голова Энди упала набок, на лице было всё то же дурацкое, застывшее выражение, а тело оставалось таким же безжизненным.
Нина истерически захихикала. Алису схватили и держали, как опасную психопатку. Мужчины и женщины тихо успокаивали её, пока доктор Сим осматривал Энди.
— Нет, к сожалению, мистер Фитцпатрик мёртв. Его сердце остановилось, — важно произнёс Сим. Он отступил на шаг и засунул руку под одеяло. Потом нагнулся и вытащил вилку из розетки. Он подобрал с пола белый шнур и вытащил из-под кровати присоединённый к нему выключатель.
— Кто-то оставил включённым электроодеяло. Поэтому тело нагрелось и вспотело, — пояснил он.
— Вот те на! Господь всемогущий, — засмеялся Кенни. Он заметил, как Джефф сверкнул на него глазами, и проговорил в свое оправдание: — Энди обоссался бы со смеху. Вы же знаете, какое у Энди было чувство юмора. — Он развёл руками.
— Конченый идиот… при Алисе… — в бешенстве пробормотал Джефф, развернулся и выбежал из комнаты.
— Джефф! Джефф! Да погоди ты, чудак… — взмолился Кенни. Слышно было, как хлопнула входная дверь.
Нине показалось, что она сейчас описается. Она из последних сил сдерживала душившие её приступы смеха, и от этого у неё разболелось в боку. Кэти обняла её.
— Ну, ну, всё хорошо. Успокойся, милая. Не переживай так, — сказала она, и тогда Нина поняла, что плачет, как дитя. Никого не стесняясь, ревёт во всё горло. Обстановка разрядилась, и её тело обмякло на руках у Кэти. Нахлынули воспоминания, сладостные воспоминания детства. Она вспомнила Энди и Алису, и то счастье и любовь, которые некогда обитали здесь — в доме её тёти и дяди.