Находясь на аэродроме в этот вечерний час, на бывшей самолетной стоянке своей эскадрильи, я разглядывал с возвышенности окрестности. После грохочущего дня тишина и отсутствие какого-либо движения казались неестественными. Наблюдая за селом и городом, видишь, как то в одном, то в другом месте в небо взвиваются одиночные разноцветные ракеты, на мгновение освещающие ночной небосвод. Где-то вдали, со стороны запада, послышались звуки немецкого самолета, ночного разведчика, совершающего ночную вылазку в сторону Днестра, в глубь нашей территории. Он, идя на высоте, издает неравномерные, то затихающие, то усиливающиеся звуки…
Да, сегодня здесь, на земле и в воздухе, было настоящее побоище. Трудно даже себе представить, что в течение дня на этом ограниченном пятачке земли падали и рвались сотни бомб, строчили пулеметные очереди, горели бензиновые склады и склады техимущества, разрушались строения, велись воздушные бои, гибли люди. Теперь об этом напоминали только поблескивающие в лунном свете затухающие пожары, черные воронки по всему аэродрому да силуэты одиноко стоящих самолетов.
Гитлеровцы пытались одним ударом своих бомбардировщиков стереть с лица земли все то, что находилось на аэродроме и называлось воинской авиационной частью: самолеты, летный и технический состав, постройки и средства обслуживания, вывести из строя летное поле — словом, то, чем жила и располагала боевая авиачасть. Однако нанести нам какой-либо значительный урон им не удалось.
Я решил отправиться в город повидаться с семьей. Но чем добираться до города? Транспорта никакого нет и ждать не приходится, а до него восемь километров! Единственная надежда на собственные силы — пешком, нужно спешить, ибо летняя ночь так коротка. Вперед и побыстрее! В городе с трудом пробираюсь по знакомым улицам и переулкам — он затемнен, только луна освещает дома и проезжую часть. Встречаются военные патрули, они несут службу по охране порядка, оказывают содействие в передвижении войсковым частям, которые непрерывным потоком идут к фронту, к границе с Румынией, к реке Прут.
Наконец, подошел к своей квартире. В окне темно, дверь закрыта. Где же может быть моя жена Татьяна? Своим ключом отворяю комнату и захожу. Вещи собраны и связаны в узелки, разбросанные по комнате.
Квартира наша находилась не слишком далеко от центра города, но на второстепенной и глухой улице. Квартира из одной небольшой комнаты в старом деревянном одноэтажном домике. Впрочем, весь город, тихий и нешумный, в основном был застроен одноэтажными кирпичными и деревянными частными домами.
Из комнаты дверь вела в хозяйскую половину, еще у нас был отдельный выход непосредственно на улицу, через небольшой тамбур, площадью менее одного квадратного метра. Он служил нам кухней, если можно применить такое название для помещения, где помещался один деревянный табурет с примусом.
Делать было нечего, пришлось искать жену с ребенком, ведь уйти далеко они не могли. Вышел на улицу и остановил свой взгляд на добротном новом деревянном доме с противоположной стороны улицы. Я вспомнил, что в этом доме живет командир базы, который ведает материально-техническим обеспечением нашего полка. Через щели окон, закрытых ставнями, просачивался свет, и я решил заглянуть в дом. Постучался раз, второй. Дверь открыла женщина средних лет. Увидев меня в военной авиационной форме, позволила зайти в квартиру, хотя до этого мы не были знакомы.
Вошел я в полумрачную комнату внушительных размеров, где находились несколько женщин с детьми, здесь же была и моя жена с сыном. Все навзрыд плачут, перепуганные и измученные, голодные — ведь они находились в таком положении с утра, а сейчас уже поздняя ночь! Постарался объяснить обстановку, создавшееся положение в городе и на аэродроме, как мог, успокоил эти семьи. Но чувствую и понимаю, что в полной мере не смог успокоить и что-либо обнадеживающее сказать этим женщинам, а тем более — помочь их горю. Ведь толком-то и сам я не знал реальной обстановки, не говоря о ситуации на фронте, не мог разъяснить, как будут развиваться события.
Все мои сведения ограничились тем, что я видел на своем аэродроме, в воздухе при воздушном бое с немецкими самолетами и при разведке на линии фронта, что сам пережил в течение дня, а другой информации я не имел.