Отход 9-й армии проходил в особо трудных условиях. С фронта она отражала удары трех армейских корпусов 11-й немецкой армии, а с севера вела борьбу с немецкими моторизованными корпусами, наступающими вдоль Южного Буга на Николаев. К 13 августа основные силы 9-й армии оказались окруженными в районе Николаева. Начались тяжелые бои в условиях окружения. К 16 августа наши войска вырвались из окружения и отошли на реку Ингулец. К 19 августа войска Южного фронта отступили за Днепр на заранее подготовленные позиции и заняли оборону от Херсона по восточному берегу Днепра, удержав за собой два плацдарма у Берислава и Херсона.
Отдельная Приморская армия, оказавшись полностью отрезанной от войск Южного фронта, к 10 августа отошла к Одесскому оборонительному рубежу и закрепилась на подступах к городу, приковав к себе значительные силы 4-й румынской армии.
Для оказания помощи наземным частям ВВС Южного фронта были усилены двумя истребительными и одним бомбардировочным авиационными полками. На Южном фронте стали действовать 299-й ШАП, 69-й ИАП и 5-й СБАП.
При сложившихся условиях наземной обстановки на Южном фронте, когда гитлеровские войска могли внезапно проникнуть на аэродром базирования полка, дальнейшая боевая работа была немыслима, и полк был вынужден по приказу вышестоящего командования начать передислокацию в направлении Николаева. Таким образом, с 1 августа 41-го года боевая деятельность авиаполка в небе Молдавии прекратилась.
В прошедших боях летчики 55-го полка показали высокое боевое мастерство, мужество и отвагу. Наиболее отличившиеся были представлены 15 июля 1941 года к правительственным наградам: майор Виктор Иванов, капитан Федор Атрашкевич, старший политрук Федор Барышников, старшие лейтенанты Константин Ивачев, Федор Шелякин, лейтенанты Кузьма Селиверстов, Александр Мочалов, Виктор Викторов, младшие лейтенанты Валентин Фигичев, Петр Грачев, Иван Макаров, Леонид Дьяченко, Петр Довбня, Якуб Меметов, Степан Комлев, Евгений Семенов.
Однако награждение произошло значительно позже, и многих летчиков, указанных выше, в списках удостоенных орденов не оказались, а жаль! Они были достойны этих наград… Пусть не думают дети и внуки тех, кто не был награжден, что их отцы и деды плохо воевали и не заслужили орденских знаков. Я свидетель тому и могу утверждать, что они с достоинством отдали свои жизни за свою Родину, дрались с врагом мужественно и насмерть.
Не были награждены за успешное выполнение боевых заданий, за проявленные в воздушных боях отвагу и мужество, за штурмовки врага, за сбитые самолеты такие летчики и командиры, как старшие лейтенанты Шелякин, Хархалуп, Ротанов, Чернов, лейтенанты Викторов, Назаров, младшие лейтенанты Хмельницкий, Котельников, Столяров, Кондратюк, Дмитриев, Комлев, Смирнов, Скомороха, Яковлев, Довбня, Рябов, Овсянкин, Калитенко, Шиян, Комаров и многие другие.
Но почему же все-таки так получилось, что погибшие в первые дни войны летчики остались обойденными наградами? Трудно об этом судить, но мне кажется, что в первую очередь сказалась трудная фронтовая обстановка, в которой приходилось воевать. О наградах некому и некогда было думать, все считали, что мы воюем не за ордена. Немаловажное значение имело и то, что гибли не только рядовые летчики, но и командиры, и просто некому было проявить инициативу в продвижении представлений к наградам на своих подчиненных. Наградные листы уходили в штаб дивизии, и там их движение останавливалось.
Нам приходилось оставлять свою землю и отходить на восток — и здесь было уже не до награждений. Очевидно, поэтому первое награждение личного состава полка последовало через полгода войны.
Радиосвязь как средство управления воздушным боем
— Внимание, «Соколы»! Я — «Пеликан». Со стороны запада подходит большая группа «бомберов», прикрытая истребителями…
— «Шестнадцатый»! Я — «Борода». Атакую «бомберов», свяжи боем «мессов»!
— Я — «Шестнадцатый», вас понял.
— «Борода»! «Борода»! Я — «Двадцать седьмой». «Мессы» заходят в хвост!
— Я — «Борода», вас понял. Сейчас дадим им чертей…
— «Тридцать шестой»! Я — «Пятерка». Прикрой. Атакуем!
— «Пятерка»! Я — «Тридцать шестой». Бей, прикрываю!
— «Тигр»! «Тигр»! Я — «Сотка». Вызовите группу Федорова!
— «Сотка»! Я — «Тигр». Федоров в воздухе, на подходе.
— «Двадцать пятый»! Я — «Сороковой». Атакуем верхних…
— «Борода»! Я — «Пятерка». Нужна ли помощь?
— «Пятерка»! Я — «Борода». Нет. Не допускай снижения «мессов»!
Я привел пример переговоров по радио между летчиками в воздухе и с землей, подобные которым происходили каждый день, и хотел бы рассказать, какое большое значение имело для воздушного боя управление по радио.
В начальный период войны отсутствие достаточного количества радиостанций и их низкое качество, плохая организация обнаружения и оповещения о появлении вражеских самолетов приводили к тому, что истребители обычно опаздывали с вылетом на перехват, и встречи с вражескими самолетами либо не происходило, либо летчики были вынуждены вступать в бой в заведомо невыгодных для себя условиях.
Какими же средствами связи мы располагали и как осуществлялось управление истребителями? Сразу следует оговориться, что на И-16 и И-153 радиостанций не было установлено, поэтому о радиосвязи не может быть и речи. На новых истребителях МиГ-3, которые начали серийно выпускаться в предвоенные годы, ставились радиостанции типа РСИ-1 и РСИ-3. Предусматривалось в каждой эскадрилье иметь по три самолета, оборудованных приемопередающими радиостанциями, на остальных самолетах устанавливались только приемники. В боевых условиях уже это положение было глубоко ошибочным — при выходе из строя по тем или иным причинам самолета с радиопередатчиком заменить его уже было нечем.
Качество радиостанций РСИ-3 было настолько низким, что их практическое использование было невозможно: сильные помехи, электрические разряды, шум и треск, плохая слышимость, ограниченный радиус действий — все это отрицательно сказывалось на практическом применении радиосвязи в воздухе. Поэтому летчики категорически отказывались от использования радиосвязи, заменяли шлемы и отрезали соединительные шнуры, а это, в свою очередь, сказывалось на успехах, а точнее — на неуспехах боевой работы и приводило к ненужным потерям.
Начальник связи авиаполка Григорий Масленников рвал и метал, когда узнавал, что летчики не пользуются радиосвязью в полете. Он обвинял летчиков в нерадивом отношении к радиосвязи, требовал наказывать летный состав за это, не жалея сил делал всё от него зависящее, чтобы наладить связь. В конце концов он понял, что труд его бесполезен, что такой радиосвязью пользоваться невозможно, и смирился с таким положением вещей.
Вот характерный пример. В одном из вылетов на воздушную разведку первого дня войны один из опытных летчиков получил задание в составе звена проникнуть в тыл противника, а данные по разведке немедленно передавать по радио на командный пункт. Для выполнения этой задачи ему был подготовлен МиГ-3 с радиопередающей станцией, у его ведомых радиостанции работали на прием.
Звено взлетело и взяло заданный курс в сторону противника, и вскоре связь с ним прекратилась. Отсутствие передатчиков у ведомых летчиков не позволило дублировать радиопередачу. За линией фронта звено разведчиков встретило группу истребителей противника и вступило с ними в воздушный бой. При выходе из боя отсутствие радиосвязи со своей базой не позволило восстановить ориентировку, и летчики звена вынуждены было произвести посадку на другом аэродроме.
Как же осуществлялось управление самолетами? Управление в воздухе, внутри группы самолетов, осуществлялось командиром путем эволюции самолета и с помощью жестов руками. От ведомых летчиков требовалась исключительная сообразительность, инициатива и мгновенная реакция на все действия, которые предпринимал командир в сложной воздушной обстановке. Безусловно, это сковывало маневр, заставляя прижиматься к ведущему.
Управление самолетами с земли, с командного пункта полка, осуществлялось при помощи наземных знаков, выкладываемых из полотнищ, сигнальных ракет, дымовых шашек или костров, а также любых других средств, которые мог придумать находчивый руководитель, находящийся на командном пункте.