Для того чтобы разжечь огонь, требовалось недюжинное терпение и умение. Приходилось долго мучиться, прежде чем загорятся несколько лучинок для растопки. До изобретения в XIX веке спичек, воспламеняющихся от трения, проще всего было попросить горящую головню или уголек у соседа, а потом постараться не устроить при переноске пожар. Или же бить куском стали о кремень, чтобы поджечь небольшое количество трута — как правило, это были намоченные в растворе селитры льняная или хлопковая ткань или мягкая бумага. «Дело не из легких», — вспоминал об этом житель Западного Йоркшира, особенно если за растопку приходилось браться в темноте. Железные или керамические подставки для дров в камине помогали обеспечить достаточный доступ кислорода. Предпочтительно было, чтобы разведенный огонь горел медленно и равномерно, если, конечно, приготовление пищи не требовало высокого пламени. «Французы с удовольствием говорят, что огонь поддерживает компанию, — заметил один немец, — потому что у них уходит уйма времени, чтобы его разжечь»36.
В зависимости от местных условий топливо могло быть самых разных видов. В Европе и Америке того периода распространенным источником тепла была древесина, особенно твердая: дуб, бук, ясень — эти породы давали больше всего тепла. Обычно одна семья расходовала от одной до двух тонн древесины в год. В качестве хвороста для растопки использовался низкорослый кустарник, как и осенние обрезки виноградной лозы в тех регионах континентальной Европы, где процветало виноделие37. В Англии другим распространенным топливом был битуминозный уголь, теплотворная способность которого (6,9) выше, чем у древесины (3,5). К тому же он требует меньше обработки. В Северной Англии и Уэльсе еще больше ценился длиннопламенный уголь, разновидность битуминозного угля. Он давал яркое пламя почти без дыма. Пламя было настолько ярким, что, как писал путешественник, «зимней порою бедняки покупают его вместо свечей». Лондон и другие крупные города из-за быстрого роста и удаленности от лесов оказывались в значительной зависимости от поставок угля38.
Чтобы отопить жилище, бедняки в доиндустриальной Европе пускали в ход практически все, что попадалось под руку: вереск, дрок, утёсник, а в прибрежных районах — сушеные водоросли (использование последних на шотландском острове Эрискей придавало местному хлебу пикантный аромат). Вдоль побережья английского Дорсета популярностью пользовались куски глинистого сланца, пропитанные растительным маслом для более сильного горения39. В графствах, расположенных к юго-западу от Лондона, там, где много торфяников и нет лесов, топили торфом, который вырезали из земли лопатами и складывали кусками в большие кучи, чтобы он высох и затвердел. Торф было легко разжечь. По сравнению с дровами, он не требовал особых усилий при топке, однако сгорал быстрее, чем уголь, и, кроме того, от него шел сильный запах и клубы дыма. Большие торфяники существовали не только в Англии, но и в Ирландии, Шотландии и Нидерландах. В Ирландии, где все классы общества использовали это ископаемое топливо, одна седьмая суши была полностью покрыта торфяными болотами. По словам священника из шотландского Тонга, торф давал «сильный, но не ясный свет» и «использовался вместо свечей». Путешественник, посетивший Шотландию в 1699 году, сообщал: «В некоторых местностях, где торф встречается в изобилии, люди строят из него маленькие домики без палок и бревен. Когда домик высыхает, он становится топливом, а они переселяются в другой»40.
И наконец, самым дешевым топливом для наименее обеспеченных слоев населения был коровий, воловий и лошадиный навоз. Спрос на него, естественно, возрастал зимой, когда температура резко снижалась, а запасы торфа уменьшались. Раздобыть навоз было легко, его смешивали с соломой или опилками, формовали в брикеты и складывали рядом с домом сушиться. Житель Линкольншира называл такой огонь «пламенем коровьего дерьма». Несмотря на резкий запах, навоз при горении выделял больше тепла, чем древесина. В 1698 году Селия Файнс из города Питерборо графства Кембриджшир отмечала: «Деревенские жители в этих местах почти ничего другого и не используют». Столетие спустя в Корнуолле и Девоне за лошадьми путешественников «ковыляла старуха в надежде насобирать немного топлива»41.
Какое бы топливо ни использовалось, домашний очаг все равно давал не много света — обычно в радиусе лишь одного-двух метров. Как правило, только в самых убогих лачугах довольствовались светом от очага, расположенного в центре жилища. Вынужденный укрыться в доме бедняков, бирмингемский путешественник Уильям Хаттон рассказывал: «Я оказался в малюсенькой комнатенке, громко именуемой домом, в кромешной темноте, если не считать огонька, на котором едва ли можно было поджарить картофелину». Отсутствие дополнительного освещения в доме вызывало презрение и насмешки, что нашло отражение в дешевых изданиях народных повестушек. Такова история портняжки Лепера, который остался на ночлег у одной скупой фермерши-шотландки. Поскольку ему не предоставили приличную кровать, он был вынужден улечься на пол, но обнаружил, что хозяйка случайно водрузила кипу соломы, должную служить ему постелью, на спящего теленка, — такое тусклое было в доме освещение. Лепер все же получил свое, когда, к стыду хозяйки, его «кровать» придвинулась поближе к очагу42.
В те времена свет обеспечивали самые разнообразные приспособления, но все они имели источником огонь. Лишь в XX веке люди на Западе обратились к принципиально иной технологии — электричеству. Помимо очага, использовалось три основных типа освещения, ни один из которых существенно не изменился за последнюю тысячу лет. Наибольшее распространение получили свечи — вид твердого топлива, где фитиль помещался в воск или животный жир, а также лампы, в которых фитиль пропитывался маслом, налитым в небольшую емкость. Фактически верхняя часть свечи представляла собой своего рода маленькую лампу, фитиль которой горел в лужице из масла. Более примитивными по сравнению со свечами и лампами были просмоленные лучины из так называемого свечного дерева, горевшие ровным пламенем43.