…
Слабое место Богуслава было спрятано за семью печатями и семью замками. А свое слабое место Ангелина знала хорошо.
Она не умела говорить «нет», когда речь шла о чувствах. Даже не испытывая и десятой доли сама – просто заимствуя их из окружения, в зависимости от температуры пространства – она не могла противиться приказам, в которые вкладывались эмоции, и не верить словам, когда в них звучали чувства.
Даже если сама и не испытывала ничего подобного. Ей хотелось узнать, что такое любовь – и она готова была отразить то, что испытывают к ней самой, но, до пятидесяти одного года зная по отношению к себе лишь ненависть и презрение, она в конце концов лишилась и этой способности.
И все, что могла Ангелина сделать для Валенсио – это избегать его со всей возможной старательностью. С его точки зрения, это была игра. С ее – печальная дань уважения чувствам, ответить на которые она не умела и боялась.
Из лет служения сами собой выпадали детали и соединялись в картинку. Валенсио! Как перенести центр фокусировки на него, если обычно вся ее жизнь вращалась вокруг приказов Его Могущества? Но память возвращала в реальность: Валенсио, открывающий дверь машины и освобождающий сиденье для нее, Валенсио, задерживающий взгляд на ее ногах в новых туфлях, он же, подающий ей кофе, он же, помнящий ее вкусы, идущий впереди в случае опасности, и он же, вступавшийся за нее там, где опасность была чисто символической.
И теперь она старалась встречаться с Валенсио только при третьих лицах. И на его лице она видела ревность и досаду, но ничего не могла с собой поделать. Изобретая для себя множество важных дел в свободное время, Ангелина пыталась прийти к внутреннему согласию.
Пыталась, но не приходила.
========== Часть 4 ==========
Горганы. Западный Бескид. Урочище Ясенек. АО-
Строго говоря, Ангелине нечего было делать на собрании Семьи. И поначалу даже бывали эпизоды, когда высшие чины клана отказывались садиться с ней рядом. Однако время брало свое, да и принципиальных личностей среди Народа Ночи никогда не водилось, и вскоре Чистота Его Могущества Богуслава заняла свое постоянное место в зале собраний.
Титулов Богуслав почем зря не раздавал, и с его решением, ворча, но не рискуя препираться, смирились. Изначально, пожалуй, лишь Валенсио – носивший и оправдывавший титул «Дружелюбие Его Могущества» - не возражал против присутствия Ангелины.
И очередная «планёрка» в полночь собрала часть Семьи. Иерарх не тратил на подобные занятия своего времени. От его имени сегодня говорил Люций – как и обычно.
- Кхе-кхе, - откашлялся Люций, призывая к тишине, - на повестке дня…
Из темноты выплывали светящиеся пары глаз. Радостные, голодные, уставшие, равнодушные, смеющиеся. Ангелина машинально отметила, что собравшихся не больше пятидесяти. Планёрку любили прогуливать.
Люций тем временем зачитал расписание, и продолжил бубнить, извещая Семью о принятых Его Могуществом (или от имени Его Могущества) решениях. Дело касалось бытовых вопросов, в основном. Подумать о том, кто в наступающем лунном году будет залегать в спячку, и позаботиться заранее – в порядке очереди – о своих незавершенных делах. Не забыть обновить лицензии на охоту. Виноватые в инциденте в Токио подлежат наказанию – принудительные работы на благо Семьи. Открыт сезон Охоты в Мозамбике – опять; есть десять виз, и особо голодные и исхудавшие могут подойти после собрания к…
Ангелина обнаруживала в каждом лице то самое, о чем ей говорил Чезаре. Они подчинялись и организовывались, лишь чтобы выжить. Те, кто прошел через выживание в одиночку, редко отважится на это вновь.
«А я? – спрашивала Анжи, - а обо мне ты думала? Я тоже прошла через это, забыла?».
«Забудешь такое, как же».
- А еще у нас задание от Его Могущества, - скомкал Люций бумажку с пунктами к исполнению, - есть основания полагать, что на угодья и честь нашей Семьи готовится покушения. Нам следует нанести упреждающий удар.
Довольный утробный гул зазвенел где-то под куполом пражского Дома. Одобрительно закивали немигающие красные и желтые глаза.
- По приказу Его Могущества мы отправляемся на Охоту на Римкович Милицу и ее банду, - закончил Люций, улыбаясь всеми зубами, и нехорошо подмигивая Ангелине, - и Охоту ведет Джо. Желающие поучаствовать могут записаться сегодня до четырех часов.
В груди Ангелины замерло и задрожало сердце. Руки сами собой сжались в кулаки.
- Первой запишите меня! – зашипел кто-то изнутри нее, сдавленно, но громко – на весь зал. Сначала из углов наползла гулкая тишина, затем одобрительные смешки и свист, и порыкивания.
- Молодец, Анжи!
- Меня тоже запишите! Давно пора!
- А лимит есть? А где это? Страховка действует?
Люций поднял руки, указывая папкой с бумагами на Джо – распорядителя Охоты. Собрание было закончено. Большинство участников разошлись по своим делам, но одиннадцать охотников сгрудились вокруг Джо.
И Ангелина в самом деле успела стать первой.
…
Запах влажных смерек окутал Ангелину с ног до головы, мокрая хвоя под ногами источала аромат смолы и леса. Уже пахло грибами и будущей осенью.
- Проше, пани.
- Так?
- Пан Богусь сказал, вы явитесь к нему отдельно.
Вот, значит, каков в своем Гнезде Богуслав, иерарх Бескидский. Пан Богусь! В его доме Ангелина была впервые. Где-то кто-то кричал «Вуйко, гость!». Ангелина дрожит от запаха. Все в этом доме пропахло иерархом Богуславом. Запах настолько древний, въевшийся, что даже человек, не способный уловить его угрожающих посылов, испытает ужас т убежит прочь, не зная, отчего. Так пахнет берлога зверя, который единолично владеет своей территорией, и давным-давно передушил слабых врагов и отогнал на безопасное расстояние сильных.
Дом похож на своего хозяина. Грубоватый в основе, изысканный в деталях. Круглые строевые бревна прилажены друг к другу на славу, нет ни щели. В сенях стоят огромные бочки, и от них идет пряный запах моченых помидорых и других солений, виноградных листьев и укропа – он же развешан огромными руками по стенам рядом с гроздьями чеснока.
И судя по тому, сколько чеснока здесь, Его Могущество действительно уже почти ничего не боится.
Еще в сенях обнаруживаются две грубые лавки, застеленные овечьими шкурами, одна из которых явно была снята с бедного барашка иерархом – Ангелина где угодно бы узнала его прикус. Миска с зерном стояла на лавке, веселые бубенцы и ленты под потолком в углах, да немного елового лапника в углу – и полынь с опилками разбросана по полу. Вот и вся обстановка.
- Пан в гражде, во внутреннем дворе.
Его Могущество Богуслав, пятый иерарх Горган и Западного Бескида, сидит на колесе от телег. Колесо с шиной, совсем неподходящей к обстановке; вампир обнажен по пояс, по спине его хлещут две длинные косы. В этот раз они сплетены из гребня волос, оставленных посередине головы на манер чуба; на оставшейся части черепа уже отрос ежик каштановых волос.
Ангелине стало не по себе еще на подходе к дому – от обилия оружия, от обилия человеческих черепов, которыми, не таясь, украшен горный подъезд к Логову. Но настоящий ужас объял ее только теперь, когда она увидела Богуслава в его истинном обличье, на земле его Истока, где сила его была практически ничем не ограничена.
Богуслав точил косу, старательно протирая лезвие от металлической пыли после каждых трех мощных точных движений. Глаза его были спокойны и взор сосредоточен. Он, без сомнения, знал о присутствии своей Чистоты, и знал, что она знает – но в данный момент заточка косы была важнее. А иерарх не отвлекается по несущественным мелочам.