Снова Ангелина заступила на дежурство у иерарха, и снова она отрешается от своей воли и личности. Теперь это даже приятно. Валенсио рядом – но между ними ни искры, ни лишнего взгляда. Оба сосредоточены на своей работе, хотя, пока Анжи подчиняется Богуславу, Ангелина сама по себе – и просто расслабленно наблюдает за происходящим вокруг.
Его Могущество возвратился с вечера встреч в вайшнавском храме, который ему подготовили в знак добрых намерений Ракшасы. Одет он в просторный сальвар-камиз, на шее у него – цветочные гирлянды.
- Непременно нужно ввести моду на кольца в носу, - бормочет иерарх, - и эти штучки на голове. Так изящно. Я хочу перестроить приемную в «Балканике». Надо написать учредителям. Мебель из сандала! А сколько подарков!
Он с детским восторгом перебирает разноцветные пакеты.
- «А-юр-ве-да», - по слогам читает Богуслав незнакомое слово на обложке дорогого подарочного издания, - любопытно. Эту убери, я уже читал, - он отодвигает не менее красочную «Кама-Сутру», - а это что? Сладости? Их оставь, их люблю…
Посланница Ракшасов из Кералы, Дэви Амрита, правнучка Раавана, очаровала иерарха Бескидского, что заметно. Он в упоенном восторге от ее манер, от ее женственности, и, как если бы находился один, щедро делится переживаниями от встречи, много жестикулируя и улыбаясь всеми зубами.
Ангелина давно заметила, что слащавость служит вампирам отдушиной. Чем старше и кровожаднее был вампир, тем милее и манернее был он в общении с сородичами, пока речь не заходила о личной конкуренции.
«Такие сладкие, что тошнит».
А уж женские сообщества охотниц просто представляли собой клубки гадюк – но гадюк ухоженных, безупречно владеющих собой, и неизменно улыбчивых. Если самцов Ангелина терпеть еще могла, по привычке, вбитой в монастыре, не ожидая от них многого, то с женской половиной подлунного мира сходилась с трудом. Пожалуй, как-то «дружить» она пыталась с Раяной. Раяна принадлежала к Семье по праву ее почившего супруга; после ее взял под опеку другой старый кровосос, и теперь, в свои неполные девяносто, она представляла собой инициативное ядро в женском клубе домоводства.
Ангелина не реже раза в месяц посещала этот клуб – прямой обязанностью это стало сразу после получения титула «Чистота».
«Издевается. Повелитель издевается».
«Отчего же? Немного посидеть в кругу подруг».
«Подруги, ха».
Ничего более угнетающего, чем сидеть в круге двух десятков кровососущих домохозяек, подчиненных последние десятки лет Хозяевам и их нуждам, Ангелина при всем желании придумать не могла.
В ночном мире большая часть подчиненных вампиров принадлежала к женскому полу, что было понятно, учитывая мужскую полигамию и интерес к новым самкам. Вампиры в возрасте около ста лет обрастали стайками восторженных дурочек самого отталкивающего типажа, готовых глядеть в рот Хозяину и выполнять все, что он велит. Какой мужчина откажется от такого, даже мертвый?
Присутствовала и обратная сторона. Даже покорность рабыни и любовь господина не могли погасить жажды. И любовь, и привязанность заканчивались гораздо раньше. Начинался голод, выгоняющий клыкастых фавориток на непродуманную и беспорядочную охоту. Наказание несли, бывало, и их Хозяева.
«Выжившие носят жемчуг и лодочки, закупаются в Волл Маркт и собираются по воскресеньям обсудить преимущества стиральной соды».
- Девочки, - прощебетала Раяна, - доброй ночи, хорошей охоты. Сегодня у нас важная тема…
«Начинается».
- Кровавые потеки в машине. Согласитесь, случается? Очень неприятно. Кто чистит сам, не пользуясь услугами нашего автосервиса?
- Да там цены в автосервисе ломят, я их в гробу видела. Я в химчистку сдавала. Говорила, муж охотник.
- Ну, у вас в Канаде…
- Финляндии.
- И почем? – брюнетистая вампирша, задавшая вопрос, от любопытства даже подалась вперед всем своим необъятным бюстом.
- Тридцать баксов.
- Что! Разорение. Мы застилаем сиденья полиэтиленом. Повелитель не любит грязи.
- У меня на руках младенец, пробовала кормить в машине? Это ужас. Все это потом на потолке, на лобовом стекле, на ручках, у меня в волосах…
- Сестра, но на ходу кормить вредно.
Обычно на этой по счету реплике Ангелина готова была выть. Выть в голос, скрежеща когтями по кафельной – блестит, отчищенная чудо-средством! – плитке. Домашние, прирученные самцами хищницы, что ходят на охоту раз в год, поставляют по одном кровопьющему ребенку раз в три года, все-таки чуть менее опасны, чем дикие.
И все они любят Повелителей. Они щебечут о том, как это прекрасно – подчиняться Хозяину. Даже те из них, что свободны всю свою жизнь, начинают называть своих спутников С Большой Буквы, и выделяют его имя голосом, и надувают губки, и широко распахивают алые глаза, говоря о нем.
Если это и симулятор любви, то Ангелина принимает его за чистую монету. Сама она неспособна ни на что подобное. К Его Могуществу Ангелина испытывала самые сложные чувства. Главным из них был страх, на втором месте обычно обитала обида.
Она не простила ему укуса. Она не простила ему всего, что за укусом последовало.
«Рассуди здраво, - увещевает привычно Анжи Ангелину, - ты несколько лет ходишь на Охоту, пьешь свежую кровь, и фактически потворствуешь превращению улиц в круглосуточный мясокомбинат. Если в эквиваленте посчитать…».
«Двести пятьдесят в сутки. Больше редко».
«За год двадцать человек целиком».
«Быть того не может… и потом, есть доноры».
«Тогда больше. Сказать, во сколько раз? Бедные детишки с лейкемией. Не дождутся своих спасительных трех литров для переливания».
«Заткнись».
«И после того, как ты, даже не убивая лично, оставила за собой за сотню трупов, минимум, ты считаешь искренне себя невинной? Лучше той же Раяны? И это еще ты – Чистота. Жить-то хочется».
«Захлопнись».
«Что, не получается после нехитрой арифметики жалеть себя за один-единственный укус, который принес тебе свободу и силу?». И под натиском беспощадной логики чувства Ангелины меняют направление. От обиды к благодарности.
…
Зачем я Его Могуществу? – спросила усталая Ангелина как-то. Марина поморщилась – частый ее жест.
- Некоторые человеки, - делится она мыслями, - держат у себя ядовитых пауков. Пятиметровых змей. Крокодилов в ванной. Знают, что сожрут, а держат. Ради адреналина.
Сильнее сморщилась красивой физиономией, и идеально выписанное лицо поплыло в кривой и уродливой гримасе.
- Человека же не будешь держать для адреналина, правда?
Конечно, какой адреналин от лежащей в холодильнике колбасы или куска сыра?
Но Ангелина уже тогда – нечитаема и недосягаема для их подколов. Монастырь, в самом деле, сделал ее стойкой. Настолько стойкой, что ее боятся.
Но суть ее жизни – служение, а не соперничество.
Она знает об иерархе все. Все бытовые мелочи, все тысячелетние ревностно оберегаемые привычки и причуды. Она поощряет и развивает их, потому что это ее обязанность. Она знает, где должна лежать пилка для ногтей, где разноцветные мелки для рисования, крем для рук, газета «Садоводство». В любой точке планеты она должна обеспечить иерарха Бескидского шерстяными носками из овечьей шерсти ручной вязки, ананасовым ароматизатором для помещений и тремя видами одеколона под настроение.