Ей известно, с какой стороны он предпочитает садиться в машину (а также марка и цвет машины), известно, в какое время суток он предпочитает летать бизнес-классом, в какое – эконом-чартером. Она знает любимый цвет чернил, наизусть способна перечислить номера его свояков и кумов из родственных Семей, что могут звонить неприлично днем, когда все уважающие себя охотники спят. И, конечно, Ангелина уже выучила наизусть сорта крови и коктейлей с кровью, которые следует подавать иерарху и его гостям. По сезонам, производителям, по форме бокалов…
Богуслав доволен ею. Внимания не проявляет – но и не делает выговоров. Он таскает ее, как и остальных, по городам, а она становится невидимой. И иерарх любит ее прилежание и старание, и с удовольствием изобретает новые беззлобные издевательства в нестареющем вампирском стиле. Так, впрочем, продолжалось и по сей день.
- Валенсио принесет мне контракт на поставки винограда и кукурузы. Страниц триста, не более. К завтрашнему нужно непременно перевести на словацкий…
- На саммите будут пять иерархов, говорят, предстоит просто шоу с мороком. Закажи мне что-нибудь необычное для маскарада.
- Через неделю Люций прыгает с парашютом на Кипре. Мне то же, но на Фиджи. Сегодня.
- Во время корпоратива у Марко будет выступать очередная готическая тоска. Наше собрание будет другим. Никакого уныния! Хочу Леди Гагу и много кокаина.
- Надо подать к ужину запеченного вомбата.
На последнем Ангелина притормозила.
- Вомбата, - беззвучно пришлось ей повторить, и это был первый случай, когда она что-либо произнесла без его приказа. Богуслав повернулся к ней, балансируя на коврике для йоги. Глаза его искрились золотом.
- Кровь благая! Ну наконец-то. Я боялся, что ты разучилась разговаривать.
- Ваше Могущество… простите…
- Вомбаты, думаю, вообще несъедобны. Я смотрел Discovery и услышал название.
Ангелина несмело улыбнулась. Чувство юмора не было прописано в ее должностных обязанностях.
- Чушь! – возмутился Богуслав, меняя асану, - знаешь, эти… искусственные женщины.
Взгляд Ангелины падает на журнал с крупным заголовком «Дроиды нового поколения».
- Никакой… искусственный… прибор… не будет веселить и забавлять, как ты. Ом швари ом! – гнусавит он, и звучно шлепает босыми ногами, сходя с коврика, - подай мне стакан с витаминами.
Витамины растворены в четвертой положительной. Его Могущество Богуслав продолжал приобщаться к здоровому образу жизни.
«Нет никакой опасности для Семьи, для Его Могущества. Ему просто скучно и хочется издеваться надо мной. Или у него, в самом деле, маразм».
…
Это разочарование как-то смазано и нереально. Ну и что, говорит себе Анжи, Повелитель он мне или нет, какая разница? Всего лишь работа. Что такое это рабочее разочарование по сравнению с тем жгущим стыдом и отчаянием, которые пронзают ее, если в тесном коридоре она, проходя мимо Валенсио, задевает его тень, и физически чувствует это? Руки соприкасаются, заряженные током, рождая искры и разряды, глаза встречаются, и говорят то, что Ангелина предпочла бы не слышать и не знать, надеясь, как в детстве, что чудовище уйдет, если на него не смотреть.
Он страдает, горит гневом, ломает руки – внутри своей безупречности и стиля. Говоря с ней мысленно, он повторяет одни и те же слова и фразы, вторым потоком, как белый шум. Чувство захватило его целиком, и он отдается ему, как только существо ночи может себе позволить.
Если бы на это была инструкция. Если бы у Ангелины была смелость чувствовать. Если бы, если бы.
«Убью за тебя. Умру за тебя. Мир взорву за тебя», - говорят его глаза, и он, плавясь в мазохистском блаженстве своей любви, пугает Ангелину, но не тем, что требует ответа с ее стороны, а тем, что ничего не требует.
«Вот это и страшно».
«Может, это заключительная ступень трансформации?».
…
В ожидании восьмой и заключительной встречи с Габсбургом Ангелина откровенно заскучала. Встреча переносилась уже трижды по непредвиденным обстоятельствам, и все мероприятие, изначально не имевшее смысла, забуксовало в бюрократических препонах.
Возможно, поэтому она отправилась на предполагаемое место встречи одна, не перезвонив по тому номеру, с которого пришло короткое сообщение, подписанное «Гербертом».
И, не ожидая подвоха, пропустила короткий и мощный удар по голове сзади.
«Это ж надо, так облажаться» - сокрушенно прокомментировал ехидный голос прежде, чем сознание отключилось.
========== Часть 5 ==========
Если бы можно было сравнить это состояние, Ангелина сравнила бы его с наркозом. С таким принудительным наркозом, в котором нет осязания, слуха, вкуса, зрения и обоняния, но остается сознание собственного «я». Стояние на месте, в вечности, то ли настолько пустой, то ли настолько плотной, что не двинуться ни на шаг, ни на полшага.
Как ни старайся, не вырваться, а потому остается молча зависать во времени, представления не имея, сколько его там прошло. И в итоге даже начиная получать особое удовольствие от собственного дрейфа в посмертии.
Возвращаться было значительно менее приятно, хотя и не болезненно.
- …Это она? Ты проверил? Это точно она?
- Да. Я видел ее на фото.
- Какая-то дохлая.
- Сам ты дохлый.
- Потрогай, чувак! Она реально холодная! Ты ее не убил?
Ангелина сглотнула, чувствуя во рту соленый привкус крови. Но больно не было. Было только удивительно. Ее явно оглушили, поймали и связали люди. И конечно, они удивились тому, как в отсутствие сознания ее тело достаточно быстро остыло практически до комнатной температуры. Она могла лишь надеяться на то, что пробуждение вернет немного тепла…
Чья-то мозолистая неловкая рука сжала и отпустила ее лодыжку.
- Ты погнал. Нормальная баба. Звони тому козлу.
«Тем козлом» оказался какой-то другой человек, но он уже точно знал, что собой представляет его пленница, потому что первым делом нацепил на нее намордник, и старательно обмотал серебряной проволокой ноги и руки. Словно этого было мало, он надел девушке на голову мешок – слабая надежда, но это могло значить, что ее предполагается оставить в живых. Приговоренных к смерти никогда не лишают возможности полюбоваться на окружающую действительность и лица палачей.
Ангелина покорно перебирала ногами, осознав, что притворяться нет смысла. Ступеньки, тяжелые двери, тяжелые двери, холодный пол, ступеньки.
- Позвольте, дальше я сам, - раздался незнакомый голос – голос из Ночи, и дальше идти было значительно легче, потому что ее спутник практически нес ее над землей, казалось, вовсе не затрачивая сил.
«Они тут все сытые. Не уличные бродяги. Организованные».
Ее провели по еще одному пустому и большому помещению – где-то в высоких потолках отдавался стук ее каблуков – и усадили на стул. И только тогда сняли с головы мешок и намордник.
Анжи встряхнулась, и уперлась взглядом в пару алых, доброжелательных глаз точно напротив. Их разделяло метров пять, не больше – пять метров дорогого дубового стола, старинного, с резьбой. На столе стояли свечи, прочая же часть зала была погружена во мрак.
- Анхелика, дорогая! – Чезаре поднялся со своего места, сделал к ней несколько шагов, - вы доставили мне немало хлопотных минут. И все ради чего… - он хмыкнул, - позвольте же мне не запугивать вас, и не тратить на это драгоценное время. Итак, я не предлагаю вам предательство в стиле Средневековья. Знаю, вас не купить. Но это вовсе не значит, что вас не продать.
В горле у Ангелины пересохло, но она усилием воли сохранила непроницаемый вид. Чезаре вздохнул – громко, театрально, сел напротив нее за стол, налил в бокал немного третьей крепленой – положительный, отрицательный, пропорции один к трем – и посмотрел на нее в упор через пламя свечи.