Появится ли в угасающем племени рабэ выдающийся человек, способный жить по-новому, можно было только гадать. Если все-таки найдется, объяснит другим рабэ причины племенных бедствий, уведет за собой группу единомышленников — мужчин и женщин — и попытается начать новую историю рабэ, то тогда, быть может, они и выстоят в борьбе за существование. А если такого человека не окажется, то время поглотит племя без возврата, как поглотило немало других племен, устои которых были разрушены тиранией вождей, внутренними раздорами и забвением великих законов жизни. Выживает лишь тот, кто чтит законы степей, лесов, вод и гор, кто уважает законы птиц, зверей и рыб, кто соблюдает Человеческий закон.
Как только улеглось возбуждение, вызванное битвой с рабэ, отряд начал приводить себя в порядок. Все были живы, но легкораненых оказалось немало. Рана — какая она ни есть, пусть совсем легкая — помеха воину в пути: она отнимает у него силы, необходимые в походе и в битве. Обработать рану умел каждый воин. Для остановки кровотечения пользовались ягодами жу и цветами руды. Потом рану прикрывали листьями лои, которые не давали ей загноиться, а чтобы они не спадали с раны, поверх накладывали повязку из мягкой кожи. Она закреплялась на теле с помощью тонких шнуров. По мере надобности рану промывали соком алу. Нелегкий и долгий опыт борьбы за жизнь подсказал Рослым Людям надежные охранительные средства, избавляющие человека от излишней боли.
Остальное доделывал сам организм, закаленный, натренированный, способный к колоссальным физическим и нервным нагрузкам. Он быстро справлялся с бедой.
Трехдневного отдыха на берегу Ду оказалось достаточно, чтобы раненые почувствовали себя значительно лучше. Потом Рослые Воины соорудили два плавучих дома, и Дуа понесла их вниз по течению.
Дуа кормила и поила Рослых Людей, радовала их своим гостеприимством. Они охотно купались в ней, ловили рыбу. Плавание на плотах было приятным отдыхом, особенно желанным для раненых. Дуа помогла им полностью восстановить свои силы.
Эри теперь тоже уверенно плавал. Он больше не страшился Дуа, и она относилась к нему по-дружески.
Ночевали Рослые Люди на берегу, у костров.
Гал беспокойно поглядывал на левый берег, думая о близких. Как они там? Не наткнулись ли на них какие-нибудь пришлые люди?
Наконец с плотов заметили на берегу хижину. Гал издали помахал рукой — на площадку тотчас высыпала вся семья. Женщины держали на руках детей. Дома все было благополучно.
Риа чаще других смотрела на Дуа: не возвращается ли Гал. Она привыкла делить с ним радости и невзгоды, ей больше всех недоставало его. С ним и опасности были меньше, и ночи радостней. Но, тревожась о муже и сыне, она привычно делала свои дела, так что близкие и не замечали ее беспокойства. Ае и Туин во всем помогали ей. Уор охотился, ловил рыбу. Но с тех пор как недалеко от дома Уор заметил леопарда, он не отлучался далеко от жилища.
Близкое соседство пятнистого зверя обеспокоило Уора: леопард не покидал окрестностей хижины.
Миновало несколько дней. Бана предупреждающе рычала, чувствуя зверя, а люди понемногу привыкали к соседству хищника: маловероятно, чтобы он напал на них, пошел на такой риск, да и пищи у Дуа ему хватало.
Они еще не знали, что это был хромой леопард, неспособный настичь привычную добычу. Преследуя козу, он оступился и сломал ногу. Поломанная кость срослась неровно, и ему стало трудно добывать себе пищу. Зверь был голоден — он давно голодал. Пища, которой он довольствовался — птенцы, лягушки, ящерицы, — была недостойна леопарда, а настоящая добыча разгуливала на площадке перед хижиной. Алчность зверя особенно возбуждали собака и дети. Голод все настойчивее заставлял его искать подступы к площадке, заглушал в нем природную осторожность. Леопард нашел тропу, ведущую к хижине, выбрал подходящий момент для нападения, когда Уор, которого он опасался больше всех, спустился вниз к реке, а на площадке оставались женщина, дети и собака. Людей он побаивался, но случая полакомиться собачьим мясом не упускал. Убивал он обычно одиночек, отставших от стаи, а здесь была именно такая, одинокая, собака.
Пятнистый зверь недооценивал Бану, он не предполагал, что она будет сражаться с ним насмерть и преградит ему путь к детям.