Охваченная ужасом, Риа так же медленно отступала от костра. Никто не удерживал ее и не становился на пути у Урбу. Рего молчал, потому что сейчас он ничего не мог сделать. Риа поставила себя в исключительное положение, ничто не могло спасти ее от Урбу и от мести отвергнутых ею мужчин.
Урбу не спешил, он наслаждался бессилием девушки. Бежать ей было некуда — позади нее чернела ночь.
В этот момент из темноты выступил человек с тяжелой ношей на плечах, встал на пути у Урбу:
— Я принес выкуп!
К ногам Урбу упала туша кулана — Гал вернулся! Он совершил то, что едва ли по плечу самому опытному из ланнов, — в одиночку добыл кулана и принес к племенному костру!
Ланны забыли о Риа, а она уже ткнулась влажным от слез лицом в плечо Гала, она всем телом прильнула к нему, ища у него покровительства и защиты.
Гал догадался, что здесь произошло. Он крикнул:
— Я беру Риа в жены! Риа — моя!
Он надел на шею девушки ожерелье из камней-цветов, а Риа торопливо завязала у него на голове брачную ленту и опять ткнулась в его плечо. Брачный ритуал был соблюден: племя признало брак Гала и Риа!
Поистине ночь чудес! Такого еще не бывало: на глазах у всех женщина искала защиты не у племени, а у одного мужчины, стоящего перед племенем!
Ланны с изумлением разглядывали Гала и Риа: на шее у Риа радужно переливалось множество маленьких солнц — такого красивого ожерелья не было ни у одной из женщин-ланнов, а на груди у Гала, как предостереженье его недругам, желтовато поблескивали свежие клыки тигра — такие же, как у Рего. Гал вернулся назад не простым воином, а великим охотником!
Ошеломленный неожиданностью, Урбу остановился. Но по мере того как он осознавал, что Гал вернулся, принес ланнам выкуп, взял Риа в жены и преградил ему путь к ней, его охватывало бешенство, вот-вот готовое затмить разум.
Гал не испугался Урбу, он только заслонил собой Риа. Высокий — выше Урбу ростом! — он стоял свободно и смело, и его слова были достойны воина:
— Урбу, ланны смеялись, когда я в одиночку отправился на охоту. Яубил тигра, когда он ступил в мой след. Я охотился на тропе Жажды и убил кулана. Я вернулся в Брачную ночь и принес ланнам выкуп. Риа согласилась стать моей женой, и ланны одобрили наш брак!
Послышались голоса одобрения: Гал говорил правду. Но недоброжелательные голоса звучали громче:
— Риа отказала всем мужчинам! — выкрикнул Баок. — Она тоже должна заплатить выкуп!
Баока поддержало множество голосов — мужских и женских.
— Она отвергла мужчин, потому что ждала меня! — возразил Гал.
— Ты опоздал к началу праздника! — хрипло рассмеялся Урбу. Он был доволен, что возвращение Гала не изменило ничего.
Гал чувствовал, как нарастала опасность и как от страха трепетала Риа. Он один защищал ее от жестокости соплеменников. У него была только одна возможность предотвратить близящееся надругательство над Риа, ион тут же воспользовался ею.
— Урбу, я не боюсь тебя! Я принес выкуп за то, что раньше тебя отрезал кусок мяса. Я принесу выкуп и за то, что Риа отказала мужчинам племени. После восхода солнца я вызываю тебя на битву. Я убью тебя, как убил тигра! А после того как я убью тебя, я вызову на битву всякого, кто потребует от Риа выкуп!
Урбу недобро ухмыльнулся, оскалив неровные зубы. Такой вызов ему еще не осмеливался бросить никто. В другое время ланны подняли бы Гала на смех, но теперь им было не до смеха: слова и поступки молодого воина свидетельствовали о его незаурядной силе, а недобрая ухмылка Урбу сулила близкую беду. Ланнов охватило беспокойство: если в Брачную ночь прольется кровь, духи предков опять отвернутся от них, и чужие духи нашлют на племя новое зло. Тогда степи и леса перестанут давать ланнам мясо, воды рек и озер начнут уносить их в черные туманы, а травы, ягоды и плоды высохнут на корню…
Ланны знали, какие беды таились в неистовстве Урбу, и когда он метнулся к палице, стена воинов во главе с Рего отсекла его от Гала.
Племя разделилось — за спиной Урбу тоже встали воины, его сторонники и некоторые из тех, кто, подобно Урбу, вожделел к Риа. Среди них, вместе с Баоком, оказался Рун.
Предки не случайно предостерегали ланнов от междоусобиц в Брачную ночь: ни одна страсть не губительна для племени так, как безрассудная ревность мужчин. В кровопролитной битве из-за женщин они могли перебить или изувечить друг друга, и тогда некому будет защитить племя от голода, холода и чужих людей.
Урбу держал палицу в обеих руках и готов был пустить ее в ход, но Рего хранил спокойствие, а его палица находилась в левой руке, что означало мирный жест.