Выбрать главу

Немало было и других слухов, особенно о Мэллис, о том, как Люцерн с Клаудером пользовались ею — с ее согласия, и даже еще более гнусных: как она и ее собственный отец, Терц... Но мало кто из присутствующих осмеливался долго смотреть на нее. Мэллис словно чувствовала чужие взгляды и обращала на любопытствующих свои прищуренные глаза, оставляя у крота ощущение, что он отмечен для будущей мести, если вызвал ее неудовольствие. В Мэллис было что-то от прельстительной властности Хенбейн, но ничего от ее странного очарования. Однако теперь... все стало ничем перед реальностью надвигающегося обряда.

— Начнем! — сказала Хенбейн, и, когда эхо ее короткого приказа затихло в гулкой вышине, вперед вышел Первый Хранитель.

Это был старый худой крот со сморщенным рыльцем, сохранивший, однако, величие. Подойдя к воде, он обернулся и дал знак послушнику, чтобы тот приблизился к нему. Из рядов выступил молодой крот. Хранитель затянул гимн, обозначивший начало обряда Середины Лета. Его голос, холодный и удивительно мощный для такого возраста, вызвал устрашающее эхо отдаленной Скалы. Казалось, свет затрепетал вокруг старого крота, а черная вода озера отхлынула в самые темные уголки грота.

Первый Хранитель замолк и огляделся, стоя передними лапами в воде. Он посмотрел на крота, замершего перед ним опустив рыльце у самого края озера.

— Поскольку сей крот был допущен к знаниям Слова, — произнес Хранитель, — пусть он возблагодарит Слово за его милость и с благодарностью примет суд в холодных водах его справедливости. Если Слово сочтет тебя достойным, значит, ты будешь жить, если нет — ты умрешь и отправишься в Клоаки, чтобы в вечных и справедливых муках каяться в своих ошибках. Благодарен ли ты за свой жребий?

— Да, — робко прошептал послушник.

— Ты готов?

— Да, — еще тише ответил тот, его бока заметно дрожали.

— Тогда приготовься отдать во власть и могущество Слова свою волю и последние следы своего стыда и тщеславия — здесь, сейчас, пред нами, твоими свидетелями.

— Я приготовился! — сказал послушник.

Первый Хранитель возложил лапы на голову ученика, и Хенбейн властным тоном произнесла:

— Из тех, что стоят пред нами, о всемогущее Слово, некоторые неуверенны и слабы, их желания лживы, их намерения не совпадают с твоей целью. Да покарают их твои темные воды, и мы станем свидетелями их позора!

— Да будет так! — сказали остальные одиннадцать Хранителей.

— Да будет так! — повторила Хенбейн. Это был знак Первому Хранителю скомандовать ученику повернуться рыльцем к Госпоже.

— Послушник Бренден, уроженец Хаука, представляю тебя к посвящению Слову! — сказал он.

— Кто является вторым поручителем послушника Брендена, уроженца Хаука? — спросила Хенбейн.

— Я, Четвертый Хранитель, — шагнув вперед, сказал один из Хранителей.

— Послушник Бренден, готов ли ты объявить о своем согласии пройти испытания Словом перед Скалой и этими свидетелями? — спросила Хенбейн.

— Готов, — ответил послушник.

— Через этот обряд ты станешь сидимом или бесславно погибнешь. Сидимы являются единственными истинными представителями Слова, посвященными в его тайны, приобщенными к его могуществу, разделяющими его цели. Они исповедуют веру в Истины, открытые Сцирпасу на этом святом месте, и каждое новое поколение должно подтвердить свою преданность Слову. Твое обучение было признано завершенным Первым Хранителем, и за тебя поручился Четвертый Хранитель. Настал час твоего испытания. В своем торжественном обещании ты подтвердишь свою верность Слову.

Хенбейн умолкла, и наступила зловещая тишина. Собравшись с духом, послушник ответил предписанными словами:

— Я, послушник Бренден, уроженец Хаука, подтверждаю и объявляю свою веру в Слово и в мощь Искупления.

Снова заговорила Хенбейн:

— Сидим призван вести кротов за собой, заботиться о них, дабы они могли служить Слову и показывать проклятым путь Искупления. Его обязанность — следить за душевным здоровьем своих подопечных, награждать добродетель и безжалостно карать в соответствии с Законами Слова всех погрязших в заблуждениях. Он признает абсолютную власть Господина или Госпожи Слова и учит тому же других. Все сидимы действуют заодно и, благодаря своему познавшему истину правителю, следуют верному пути. И чтобы мы, последователи великого Сцирпаса, узнали твою душу и намерения, и чтобы те из вас, избранных, кому дано пережить обряд, стали свидетелями твоего признания, я, твоя Госпожа, требую от тебя произнести торжественную клятву. Веришь ли ты, насколько ведомо тебе твое сердце, что Слово призвало тебя на службу и на труд сидима?