— Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?
В автоинспекции необходимую справку Бузнику дали быстро, и вот уже перед ним сидит молодой человек с погонами старшего лейтенанта. Автоинспектор несколько озадачен вызовом в управление уголовного розыска — особых происшествий за последнее время у него не было. Немного волнуется и капитан. За многие годы работы в милиции ему не часто приходилось допрашивать своих коллег. Потолковали сначала о том, о сем, и Бузник перешел к делу.
— Нас интересует, товарищ старший лейтенант, как проходило ваше дежурство в Гидигиче тридцатого марта. Расскажите по порядку…
Автоинспектор ожидал чего угодно, только не этого неожиданного вопроса.
— Обыкновенно… Сейчас уже всего не припомню. Ведь прошло две недели. Поставил свой «Москвич», у него замечательный прибор, скорость определяет точно. Нарушителю деваться некуда.
— И много вы задержали нарушителей?
— Человек двадцать наберется.
— А вот этого нарушителя не припоминаете? — капитан открыл папку и передал автоинспектору фотографию Бершадского.
Старший лейтенант внимательно всмотрелся в худощавое, чуть удлиненное лицо человека средних лет.
— Лицо знакомое. Ну конечно, я его «Ладу» остановил за превышение скорости, гнал на семьдесят километров, а там положено не больше сорока.
— Остановил, а дальше?
— Проверил права, у него уже два прокола было. Хотел сделать третий, но он стал упрашивать, я и пожалел его, отпустил с миром. Предупредил только строго…
— И все? Ведь нарушение было серьезное и, как вы говорите, не первое.
— Виноват, товарищ капитан, чего уж там. Слабинку дал.
— А все-таки, товарищ старший лейтенант, чем он вас разжалобил?
Автоинспектор смутился, отвел в сторону глаза.
— Понимаю ваш намек, товарищ капитан. Жезл регулировочный обещал мне сделать. Мой-то поцарапан, в руки неприятно брать. А он сам предложил, я же не просил: сделаю, мол, новый, залюбуетесь, товарищ начальник. Приходите, говорит, через день к проходной моей фабрики часов в девять, — принесу. Скрывать не стану — ходил, а он не вышел. Ну, думаю, оно и лучше, бог с ним, с жезлом этим. А что, неужели из-за жезла вызывали, товарищ капитан? — не удержался от вопроса инспектор.
— Да нет, не из-за жезла. Нас интересует сам тот водитель.
— Неужто натворил такое, что уголовный розыск им занялся?
— Убили вашего знакомого водителя, товарищ автоинспектор, вот и занимаемся. А насчет жезла придется доложить вашему непосредственному начальству. Нехорошо как-то получилось, сами понимаете. Служба есть служба.
Итак, допрос автоинспектора добавочных сведений для следствия не дал.
В тот же день в проходной одной из кишиневских фабрик появился человек в аккуратном сером костюме, предъявил пожилому вахтеру служебное удостоверение. Вахтер с любопытством проводил его взглядом: не каждый день фабрику посещают инспектора уголовного розыска. Через несколько минут инспектор сидел в кабинете замдиректора по кадрам и рассказывал о цели своего визита.
— Да что вы говорите! — воскликнул замдиректора, узнав о случившемся. — Не может быть! Бершадского убили… Такой тихий был человек, мухи не обидит. И работяга, труженик. Мы ему «Ладу» здесь, на фабрике, выделили. Совсем недавно купил — и на тебе, убили… За что?
— Именно поэтому я здесь, — сказал капитан Бузник. — Нас кое-что интересует. Кто, например, дружил с покойным? Вы, видимо, знаете. Хотелось бы с ними поговорить.
За годы службы в уголовном розыске капитан мог убедиться, что очень часто рядовые сослуживцы знают гораздо больше о своих коллегах, чем руководители. И это естественно. Ведь они всегда на виду друг у друга. И в этом случае он не ошибся.
Капитан встретился с приятелем Бершадского, токарем Владимиром Брескану, еще сравнительно молодым человеком, во всяком случае, значительно моложе Бершадского. Узнав о гибели товарища, Владимир побледнел, однако быстро взял себя в руки и произнес:
— Слушаю вас…
— Нет, это я вас слушаю, — мягко возразил Бузник. — Расскажите, пожалуйста, о Борисе Михайловиче, что он был за человек. Вы же, кажется, дружили?
— Ну, не то, чтобы дружили, скорее приятелями были, — задумчиво сказал Брескану. Он еще никак не мог освоиться с мыслью, что Бориса уже нет в живых. — Работящий был человек, по характеру мягкий, услужливый… И бережливый. Лишнего рубля не потратит… Я бы сказал, даже слишком. В общем, к деньгам был неравнодушен.
— Неравнодушен, говорите? Может, припомните что-нибудь в подтверждение?