«Взятию Эскориала, овладению знаменитым монастырем… в лагере испанского фашизма придают особое, мистическое значение. Изворачиваясь в объяснении долгого стояния под Мадридом, Франко среди прочего заявил, что взятие Эскориала, величайшего религиозно-исторического центра Испании, будет политически равносильно и даже важнее взятия Мадрида. Сейчас в знак особой любви к Эскориалу Франко бомбардировал его с воздуха».
Спустя многие годы другой генерал, американский, разглядывая в бинокль древний вьетнамский город, изрек:
«Прежде чем освободить этот город, его нужно уничтожить!»
Извращенная, дьявольская логика фашизма не знает государственных границ, национальных различий.
Некоторые авторы, описывая монастырь, называют его мрачным, неприветливым, сумрачным. Позволю себе не согласиться с этим мнением. Он скорее строг, даже величествен, но отнюдь не мрачен. Что побудило короля Филиппа II воздвигнуть этот суровый, под стать скалистым горам, дворец-монастырь? Существуют две версии. По одной он построен в честь победы над французами в день святого Лаврентия. Этот Лаврентий был причислен к лику святых за свою мученическую смерть — его сожгли заживо. Согласно другой версии, при битве с французами испанцы случайно разрушили монастырь святого Лаврентия, и Филипп, искупая грех, воздвиг Эскориал и назвал его именем святого. Так или иначе, но дворец-монастырь был построен в сжатые для XVI века сроки — меньше чем за двадцать лет. Его сооружали и украшали лучшие строители, художники и скульпторы не только Испании, но и других стран. Осмотр мы начинаем с библиотеки, стены которой расписаны фресками, изображающими семь муз. На стеллажах, обтянутых мелкой сетчатой решеткой, тысячи старинных фолиантов в кожаных переплетах. На стендах посреди зала выставлены самые знаменитые экземпляры, среди которых почетное место занимает книга святого Августина и «Новый завет». На изготовление этой книги ушло восемь килограммов золота. В библиотеке собраны книги и рукописи на многих языках не только религиозного содержания, но по истории, географии, медицине, математике. Они не лежат мертвым грузом, их изучают ученые разных стран, в том числе и наши, советские. Гид упомянул одного советского ученого, который написал книгу об Авиценне и подарил ее экземпляр библиотеке.
С огромного, во весь рост портрета на нас хмуро, высокомерно и подозрительно смотрит человек в костюме испанского гранда. У него надменное изможденное лицо иезуита. Это король-тиран Филипп II. Его королевское величество очень недовольно тем, что какие-то чужеземцы нарушили его уединение. Именно уединения искал он в стенах монастыря-крепости, уединения и безопасного убежища от мерещившихся ему повсюду заговорщиков. Спускаемся на первый этаж, в королевские покои. Тесные, скромно обставленные комнаты-кельи, ничего общего не имеющие с привычными королевскими покоями. Вот уж поистине уничижение паче гордости! Вместе с тем монарх-отшельник отнюдь не забывал о государственных делах, держа в страхе и повиновении с помощью святой инквизиции своих подданных. Здесь же, в своем любимом детище, нашел он последний приют. Гранитная лестница ведет вниз, в склеп под главным алтарем. Горящие свечи в руках ангелов бросают мягкие блики на матовые, черного мрамора, стены восьмигранного мавзолея. Скорбно склонил голову распятый на кресте бронзовый Христос. В массивных, тоже черного мрамора, саркофагах, установленных в четыре «этажа» в нишах, вечным сном спят испанские монархи — Габсбурги и Бурбоны, правившие Испанией на протяжении веков. Бронзовые буквы на саркофагах извещают, «кто есть кто», точнее, «кто есть где». На трех гробах надписи отсутствуют, они свободны. Еще свободны. По свидетельству М. Кольцова, в 1936 году пустовал только один.
«Его приготовили для Альфонса XIII. Кандидат хотя и в преклонном возрасте, но низложен и где-то за границей играет на бирже.
Я долго стою здесь, соображаю, что можно сделать, но ничего придумать не удается. Другого сюда тоже не положишь. Так и пропадает хороший мраморный гроб».
Саркофаг, о котором писал, Кольцов, «не пропал». В январе 1980 года сюда перенесли останки Альфонса XIII, который так и умер за границей, в изгнании. На черном мраморе его гробницы алеет букетик гвоздик, возложенный каким-то обуреваемым ностальгией монархистом. Цветы в этом сумрачном, полном почти мистического ужаса Пантеоне выглядят странно и неуместно. Королевская усыпальница подавляет, гнетет своей торжественной, мрачной роскошью и являет собой полную противоположность скромным королевским кельям. Вслед за Кольцовым задаю себе вопрос: кто будет покоиться в пустующих гробах? Очевидно, Хуан Карлос и королева, греческая принцесса София. И что вообще должен чувствовать человек, глядя на собственный гроб? Ведь короли — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.