— Давайте работать. Надо успеть до темноты… Быстро, но без торопливости…
Осмотр трупа не выявил каких-либо повреждений. «Подождем, что скажет экспертиза», — решил следователь, и все занялись осмотром прилегающей местности. Сантиметр за сантиметром прощупывали траву, кустарники, рылись в грудах ржавых консервных банок, битых бутылок, обрывков газет и в прочем хламе, невесть откуда оказавшемся в этом укромном месте, Внимание Кауша привлек обрывок плотной ткани, похожей на портьерную. По белому полю вился причудливый красно-голубой восточный узор, изрядно выцветший. Он спрятал обрывок в портфель. Туда же последовал и обнаруженный Сидоренко листок из ученической тетради, свернутый в кулечек. На листке в косую линейку аккуратным детским почерком было выведено фиолетовыми чернилами:
«27 апреля. Домашняя работа».
И ниже:
«Охотник подошел к мальчикам…»
«Из Тургенева, кажется», — вспомнил школьные уроки Кауш. Под текстом стояла выставленная красными чернилами отметка — 4.
Подошел Поята, осторожно держа в руке два листка, и молча подал их Каушу. Бумага была толстая и грубая. Аурел кончиками пальцев ощутил ее шершавую поверхность. На одном листке он прочитал:
«Василий Михайлович, очень прошу, если возможно, помогни нашему рабочему получить по акту лес для ремонта дома. Инженер жэк-3 Гаврилов».
В другой записке, написанной тем же корявым почерком, было:
«Савинков! Помогни нашему рабочему получить лес по акту для ремонта его дома. Он нужен на работе».
«Тоже мне, инженер, — с неприязнью подумал Кауш, — двух слов написать не умеет. «Помогни».
Следователь спросил Пояту:
— Может, этот рабочий — из местных, покровских? Не знаете, кто из ваших в жэке работает и, судя по тому, что записки хорошо сохранились, — стало быть, написаны недавно, чернила даже не успели расплыться, — дом в последнее время ремонтировал?
— Как не знать, Пысларь его фамилия, на этой самой улице проживает, чуть дальше. В жэке слесарем работает, в Заднестровске.
— А что за человек этот самый сантехник?
Поята немного помедлил, обдумывая ответ.
— Вроде бы ни в чем таком не замечен… Трое детей, дочка уже замужем, вернее, была замужем. Развелась. Выпивает только Пысларь. Вчера, в воскресенье, сильно был поддавши.
Лейтенант был отлично осведомлен не только о том, кто из сельчан, как он выразился, «поддает». Он знал, в каком доме и по какому поводу вчера гуляли, кто и за сколько сдает комнату отдыхающим ленинградцам, у кого гостят родственники из Кишинева и многое другое. И знал он это не только потому, что родился и вырос в Покровке, а и потому еще, что должность у него такая была — участковый инспектор. А Степан Поята считался одним из лучших участковых в районе.
— Выпивает, значит, — задумчиво сказал Кауш. — Вот вы и узнайте, как он вел себя последнюю неделю, с того самого понедельника. И вообще, пощупайте этого сантехника. Только осторожно, сами знаете… И допросите поподробнее тракториста, который труп обнаружил. Фролов, кажется, его фамилия. А вы, товарищ Сидоренко, сходите в жэк, выясните, кому давал записки инженер. Возьмите их с собой. Заодно поинтересуйтесь в райотделе: возможно, там известны подробности исчезновения девочки.
Следователь давал указания как старший, хотя постановления об этом прокурор еще не вынес. Он действовал в соответствии с законом.
С места происшествия не уходили, поджидая спецмашину, которая должна была отвезти труп в морг. Сидоренко то и дело поглядывал на часы.
— Торопитесь куда? — полюбопытствовал Кауш.
Старший лейтенант смутился.
— Уже не тороплюсь, Аурел Филиппович. Все. Опоздал. С Катериной должен был вечером встретиться. Свадьбу готовимся сыграть, уже и заявление подали. На свадьбу вас обязательно пригласим. Придете?
— Спасибо за приглашение, постараюсь. А ваша Катерина пусть привыкает, за офицера милиции выходит. А может, передумает?
— Не передумает, Аурел Филиппович, все железно…
«Вот как, жизнь и смерть рядом идут», — подумал Кауш.
…Когда он подъехал к своей бетонной девятиэтажке, в доме светились лишь редкие окна. Светилось и его окно. Лифт не работал. Аурел медленно поднялся на пятый этаж. На лестничной площадке темно. «Опять лампочка перегорела, не напасешься, хотя бы раз соседи вкрутили», — недовольно пробормотал он, нащупывая кнопку звонка. Дверь тотчас отворилась, будто Вероника стояла возле нее.