— Зайдем в контору.
— А чего я не видал в конторе? Кто ты такой — приказывать мне?
— А вот сейчас узнаешь, кто я такой.
Шпик засвистел, прибежал от ворот городовой. В конторе Ваня спросил околоточного:
— За что меня привели?
— Как будто не знаешь! За то, что митинг задумал на дворе устроить.
На другой день на Голутвинской мануфактуре в укромном месте Бескозыречный собрал человек семь партийных рабочих, — речь шла о приготовлении к районной конференции. Шпики взяли эту малую летучку в кольцо. Пятеро рабочих разбежались, но Бескозыречный и его приятель, казначей партийного ядра, были арестованы.
Жена Бескозыречного пришла к Тимофею и спрашивала, что она могла бы сделать, чтоб помочь организации.
Среди этих печальных событий выдался для нас хороший, удачный день. Наша большевистская линия одержала большую победу. Не только наши противники, но и мы сами не ждали такого успеха.
Вечером того дня, когда был арестован Бескозыречный, собрались с разрешения и под наблюдением полиции выборщики для баллотировки делегатов на общемосковское совещание по рабочему быту в связи с подготовкой ко второму съезду фабрично-заводских врачей. Из тридцати двух избранных двадцать пять оказались ленинцами!
Мы встретились утром после победы — Сундук, Тимофей, Ветеран и я. Сундук сообщил нам проект декларации, которую должен будет огласить на совещании Тимофей. Мы приняли без добавлений и поправок.
Ветеран просил обсудить, не будет ли лучше отложить созыв партийной конференции еще на некоторое время из-за обрушившегося на район шквала слежки ищеек всех мастей — и из охранки, и из жандармерии, и из наружной полиции. Сундук отклонил такое предложение.
— Во что бы то ни стало конференцию собираем. И мы обяжем тройку, особенно Павла, под личную ответственность, бросить все живые силы района на это дело. А Тимофей проведет легальное совещание. Я постараюсь проникнуть туда на случай, если понадобится мой совет, Ветеран же пусть возьмется за бюро профессиональных союзов.
Я пошел провожать Сундука. Мы шли с ним молча: все уже переговорено, сказать больше друг другу нечего, но расставаться с ним не хотелось. Возле него так светло и легко! Шел с ним до тех пор, пока он меня не выбранил за неконспиративность такой прогулки вдвоем. Прощаясь, я крепко сжал его руку. По-моему, он угадывал, как я его люблю.
Перед тем как Тимофею отправиться на легальное совещание, я забежал к нему. Сделал это я без особой деловой надобности. Но в эти тревожные дни нас всех тянуло друг к другу, больше чем когда-либо.
Весь этот вечер до позднего я провел на «своих» предприятиях и, кроме того, побывал у Ильи Ермиловича на спальнях. Стачка красильщиков и чернорабочих, начатая дружно, продолжалась. Забастовщики держались стойко, но и хозяева упорствовали, не сдавались. Прошел слух, что будет объявлен расчет всем рабочим предприятия. Благов под разными предлогами уклонялся от призыва к сборам на помощь красильщикам.
Я пришел домой после полуночи и тотчас заснул, усталый и разбитый. Ранним утром прибежала встревоженная Соня:
— Ты что собираешься делать сейчас, Павел?
— Отправляюсь к Тимофею, пока он не ушел на работу.
— Не ходи. Он скрылся… И просил предупредить тебя… Вчера на легальном совещании… Ты не знаешь еще, конечно, что оно не состоялось, то есть что оно закрыто. Вчера все собрались, полиции было нагнано — не сосчитать, собрались и ждут… И Сундук пришел… Право, он чародей, — как он ухитрился пролезть! Кругом ведь охрана, проверка.
— Так же, наверное, ухитрился, как и ты…
Соня густо покраснела. Ей и в голову не могла прийти мысль о собственном умении или ловкости.
— И вот ждем. Тимофей нет-нет да схватится за карман, не потерял ли декларацию… Наконец появился пристав, влезает на трибуну и зачитывает распоряжение градоначальника: «Совещание запрещается ввиду его ненадобности». А потом пошла расправа, ловля, проверка всех, кто был. Делегатов кое-как выпустили из здания, в том числе и Тимофея… Но, рассказывал потом он, сейчас же пошла за ним слежка. Он еле вырвался из сетки… домой не явился, потом уже передал семье, мы с ним наспех встретились. Он дня на два, на три исчезнет, а дальше видно будет. Полиция, конечно, знала, — по существующим правилам ей было сообщено, — что это он огласит декларацию рабочей группы. Возможно, что дадут приказ о его аресте. Посмотрим, все станет ясно в ближайшие дни. Ну, а Сундук… я, право, считала, что ему не уйти… а он вдруг куда-то исчез. Арестованным я его не видала, но и выходящим из здания тоже никто из наших его не заметил. Мы тревожились и специально следили, удастся ему выскользнуть или нет. Так и не выяснили, что с ним, где он.