Северный короткий зимний день уже погас. Подходя к дому, где я жил, издали заметил я, что около нашей избы кто-то бегает взад и вперед и колотит себя руками, как делают извозчики, согреваясь на морозе. Когда я был у калитки, этот человек подбежал ко мне и спросил, не тот ли я, кого он ждет. Оказалось, верно: ждет он меня.
— Очень зазяб, вас дожидаясь. Господин Лефортовский сомневались и не разрешили в избе ждать, — человек я чужой, нынче только с этапом пригнали. Вот и грелся здесь. Поговорить с вами желал бы.
Это был тот самый новичок, который ни с кем не пошел при разборе последнего этапа. Зато незваный, он успел за день перебывать у представителей всех партий и течений и всех выспрашивал по какому-то своему плану и порядку. И дела свои успел, как он говорит, «обломать в лучшем виде»: нашел уголок вроде теплого овечьего стойла, упросил хозяйку, чтоб хлеб ему пекла, кто-то ему подарил ведро для воды, солому для подушки, и он считал себя устроившимся: «На обжито место спать пойду». Обход ссыльных он совершал, влекомый любопытством к людям и к мыслям. Завернул и к нам, спросил, кто тут проживает. Лефортовский не снизошел до разговора с ним и не позволил ждать в избе, пока не придем Соня и я.
— Вы не серчайте, что я прилипчив. Ведь до таких людей, как вы здесь, впервые в жизни дорвался, не видывал никогда, а только слыхивал — рассказывали, какие знающие люди бывают. Я как «в лесу жил, пням молился».
Я повел гостя прямо в комнату Лефортовского. Перед дверью он приостановился:
— Тут они помещаются?
Я спросил:
— Робеете? Входите смелее!
Хотелось проучить Лефортовского.
— Я тебе гостя веду, можешь расспросить, о чем сейчас думает крестьянство, как живет.
Лефортовский учтиво пригласил гостя войти:
— Войдите, садитесь.
Наш гость Софрон Иванович попросил «веничка — валенки обмахнуть». Веничка не оказалось.
— Ну, потом, как обживусь, веничек я вам спроворю.
Софрон Иванович выбежал в сени, постукал валенками о порог, быстро вернулся и тут же, без предисловий, заторопился с вопросами:
— Перво-наперво, чего хочу спросить — насчет бога. Как его вы: окончательно опровергаете или какой допуск ему делаете?
Софрон Иванович так торопился спрашивать, что один рукав поддевки успел скинуть, а другой забыл. Так поддевка и задержалась на одном плече, свиснув наземь.
— Мы о боге в деревне с зятем года два все про себя допытывались, есть или нет, и вот однова ездил он в волость, с фельдшером об этом же говорил, приехал, стучит ночью в окно, выбегаю, а он мне прямо: «Сопрон, бога, говорит, нет». Всю ночь мы с ним и решали: есть или нет? Промучались, ответу не нашли, а жизнь свою постановили под корень менять.
Софрон Иванович разгорячился, так живо встала перед ним та ночь раздумья, исканий и больших решений. Он сбросил с плеча поддевку, кинул на стол шапку и рукавицы, сел верхом на табурет и подвинулся ближе ко мне.
— Знаете, кто я теперь есть? Я — чистый материалист. И рвался-то потому к вам, что сказали мне — и вы вчистую материалисты.
— А откуда вы, Софрон Иванович, слово это слышали? Неужели в деревне?
— Какое там в деревне! И зять не знал и до сей поры не знает, что мы с ним чистые материалисты. Это мне в Вологодской пересылке один хромой, рыжий такой весь, все объяснял, и из-за того я и от своих односельчан и от зятя отбился, по роже хряснул надзирателя, за этого рыжего вступился, а меня в карцер посадили на трое суток, на хлеб-воду, и били, и от своих отделился, и рыжего больше не видел — угнали, пока я в карцере у крыс гостил. И вот хочу один вопрос сделать… Значит, такое дело: бога нет! Хорошо-с, нет. И, значит, души нет. Чу́дное дело, нет и нет. А мысль человека, значит, мысль-то идет из тела? Так я говорю или нет? Теперь рассуждаю: вот рука — она, скажем, там махает, работу рубит, нога — она ходит, а мозг шевелится — это дума оттого идет, желание, по-старому — душа. И вот тут-то есть преткновение. Рука работает — мускул растет. Нога двигается — опять мускул. В живот пища идет — жир в человеке родится. А мысль работает — что от мысли в теле растет? Мускулы или жир? И задумался я: если от мысли жир, то чем умнее человек, тем жирнее, а если от мысли мускулы, то чем умнее, тем силы в человеке больше? А прикинешь к людям — не выходит так. Вы мне на это ответьте, пожалуйста. А последний к вам мой вопрос будет о социализме: верно ли, что при социализме родители уничтожатся или нет, останутся?