— Я и не думала ничего такого, — проговорила Варя краснея.
— Вот и ладно. Договорились. Не бойся, ничего не бойся. Такая наша доля женская — рожать да растить. Если Гошка в армию уйдет, вдвоем с тобой будем жить. Как экзамены сдашь, сразу сюда.
У конторы правления колхоза уже стояла Юлька. Она сказала:
— Это ведь я все, дура, наделала.
— Пойдем его проведаем.
Настенька была одна с Иваном Леонтичем. Обрадовалась:
— Вы побудьте с ним. Я за подушкой схожу.
Иван Леонтич лежал, укрытый своей шубой. Варя приблизилась к дивану.
— Как вы себя чувствуете?
Он с трудом повернулся, кивнул.
— Мы уезжаем, — сказала Варя.
— Ты вернешься?
— Вернусь.
— Библиотеку только тебе…
— Вы еще поработаете.
— Нет уж, меня списали…
Варя наклонилась и поцеловала старика в колючую щеку. Он зашептал ей на ухо:
— Не застанешь меня, тетрадь в столе. Кое-что набросал. Как Гораций говорил: «Нет, весь я не умру»… Это если меня не будет…
— Вы всегда будете, — сказала Варя.
Уголки губ старика шевельнулись, но не дотянули до улыбки.
В это время Юля попросила:
— Варя, ты выйди. Мне надо что-то сказать…
Варя ушла. Юлька села на стул подле дивана.
— Вы меня простите, Иван Леонтич. Я не нарочно. И вообще, я не такая плохая, как вы думаете.
— Я знаю…
Дверь приоткрылась.
— Машина пришла.
— Я пойду. Выздоравливайте, пожалуйста, — проговорила Юлька и убежала.
В полутемных сенях она столкнулась с Лихачевым, вздрогнула от неожиданности.
— Мне поговорить надо, — хмуро произнес Лихачев, загораживая своим большим телом дверь. — Я, Юля, заявление подал. Увольняюсь.
— Увольняешься?
— С тобой поеду.
— Со мной? Да ты с ума сошел! Так сразу? И куда ехать? Нам и жить негде. Ты думаешь, легко в городе найти квартиру?
— Квартира будет, — сказал твердо Лихачев.
«Такой чего угодно добьется», — подумала со страхом Юлька.
— Ну, а дети? Куда же детей? Ты подумал?
— Петю мы с собой возьмем.
— Нет, послушай, — быстро и сбивчиво заговорила Юлька, — как ты мог? Я не понимаю… Я ведь не обещала. Хоть бы посоветовался. И как мы с Петей? Он ведь большой…
— Не обещала?
— Нет, конечно.
Молча они стояли друг перед другом.
— Мне пора, — проговорила Юлька.
Лихачев молчал. Юлька положила руки ему на плечи.
— Вася, не сердись на меня… Ну, прощай. Понимаешь, не судьба. Ты забудь меня. Дай я тебя поцелую.
Думаешь, мне легко?
Лихачев отстранился и быстро вышел.
Георгий засовывал чемодан в машину. Шофер, подняв капот, возился с мотором. Варя и Юля забрались уже на заднее сиденье. И вдруг послышался крик. Из-за угла выскочила Пана в расстегнутой телогрейке, со сбившимся на плечи платком. Она кинулась к автомобилю, схватила Юльку за рукав и стала тащить. Юлька не давалась. Пана ударила ее по лицу и закричала:
— Наблудила, сука, и деру? Вот тебе… Вот еще получи. Накрасилась, так я тебе еще подкрашу. Вот еще тебе, вот еще, чтоб красивше была…
Гошка кинулся к ней, схватил за руки, оттащил. Пана отчаянно вырывалась и кричала:
— Пусти меня, я убью ее!
— Да трогайте вы! — крикнула Анна Леонтьевна шоферу.
Газик фыркнул и тронулся. Варя успела махнуть рукой, в заднее окошечко увидела Георгия и бегущую позади Пану с открытым в крике ртом.
Деревня мчалась мимо.
— Веселые проводы, — сказал шофер. — Только музыки не хватает.
Юлька сидела, закрыв лицо руками. Потом спросила Варю:
— У тебя есть чистый носовой платок?
Вытерла кровь с разбитой губы.
Только переехали Савеловский лог, спустило заднее колесо. Шофер занялся ремонтом. Девушки вышли на дорогу. Кругом лес, тишина. По сосне винтом бегали две белки. Совсем как тогда. Стучал дятел.
Издали послышался шум мотора. Из-за поворота показалась санитарная машина. Промчалась мимо, включив сирену. Все трое посмотрели вслед. Не могла Варя слушать этого звука — он кричал о войне, о пожарах, смертях. От него по спине разливалась холодная струя страха.
Потом звук сирены оборвался, и опять стало тихо.
— К Ивану Леонтичу врачи поскакали… Из района, — пояснил шофер.
Юлька перед тем, как сесть в машину, отозвала Варю в сторону.
— Посмотри внимательно — синяк будет?
— Уж есть. Под глазом.
— Вот сюрприз…
Снова мчались узкой лесной дорогой.
Впереди газика мелькнул долговязый, тощий заяц. Ринулся вдоль расчищенной грейдером дороги, потом испуганно метнулся в сторону на снежный освещенный солнцем гребень и скрылся.