— Думаю, побочные эффекты были бы жуткими, — заметил я, — узнать, что вся твоя жизнь — всего лишь короткая иллюзия, эффект от колеса, принятого в уборной паршивенького клуба в захудалом городке.
Я представил, как любознательный примат в спортивном костюме выползает из подъезда с блуждающими глазами. Друзья-торчки зарядили ему слишком большую порцию красного печенья, так манящего своим цветом. Час жизни обернулся безумием. Создавая и руша империи на лестничной площадке, он познал саму суть жизни, теперь снова оказавшись здесь, в сальном костюме. Безумное сверхнечто, запертое в теле забытого подростка. Он строил пирамиды, летал в космос, вершил историю. Тысячи жизней, уместившиеся в один час. Они не прошли бесследно, вызвав острую зависимость. Каждая из них оборачивалась правдоподобной галлюцинацией. Откуда ему знать, что все закончилось? Да и есть ли разница…
— Побочек хватало. Проблемы с памятью, психика трещит по швам.
— Для синхронизации новой реальности с памятью требуются невероятные ресурсы. Насколько же ускоряется мозг?
Смертник смотрит перед собой невидящим взглядом, игнорируя все вокруг.
— Люди вроде него всегда ведут дневник, не полагаясь на память. Мне нужно узнать, что он выяснил.
Каждый шаг — копия предыдущего, непохожая внешне, но сходная по сути. Оружие прилипает к потным ладоням. Голосовые связки болят. Я осознаю, что ору имя своего подельника.
План Смертника не выгорел. Нас настигли конкуренты, это была очередная проверка документов. Я сидел в багажном отделении на куче мешков. Полуживой Смертник переключал хрустящие передачи, добивая синхронизаторы моего фургона.
— Они все еще на хвосте?
— Вроде отстали, — крикнул я через окно, отделяющее багажный отсек.
— Опять этот старпер, — ответил Смертник. Нас остановил знакомый полицейский.
— Давайте посмотрим, что у вас на этот раз.
Он протянул руку к задней двери фургона. Щелчок затвора, донесшийся из багажного отсека, убедил его наметанное ухо этого не делать. Вот в чем вопрос — человек, совершивший убийство, всегда был сумасшедшим, или стал им, пока боек двигался в сторону гильзы?
— Все кончено, — просто сказал он.
Подъехавшая сзади машина остановилась, вышли злые люди. Наши враги усиливают свои способности простыми средствами. В их глазах можно увидеть отражение самого дьявола. Заброшенная дорога усыпана бычками сигарет, телегами и пустыми гильзами. Здесь часто проходят подобные встречи. Они стоят в ряд, сложив руки на яйцах.
Мне не нравится запах смерти, но нравится запах адреналина. Я выхожу под лучи прожекторов фар с автоматом наперевес, прикидывая шансы выбраться без потерь.
— Мы конфискуем ваш бизнес, — говорит фиолетовый пиджак. У него следы под ноздрями, это плохо. Он все еще втягивает дорогу. Весь мир — иллюзия. Он там, за барной стойкой, воображает себя новатором в преступном мире. Вся жизнь уместилась на сантиметре стола. Он не ведает, что творит. Эта иллюзия грозит стать последней, но зашкаливающие эмоции держат мозг в тонусе. Простой менеджер средней руки, по вечерам в баре играющий в войну. Как скоро он повзрослеет?
— Хер вам, — кричит Смертник, запуская в их сторону брелок от ключей в форме сюрикена.
Пули пролетают мимо меня слишком быстро, чтобы разглядеть калибр. У них есть все шансы избавить мир от нашего присутствия. Воспользуются ли они им? Я прячусь за полицейской машиной, ведя безуспешный огонь вслепую. В кармане еще три обоймы. Я дал им имена на случай, если они станут моими последними свидетелями, но не смог их запомнить. Они кидают зажигательную смесь в наш фургон и сматываются в закат. Нашему бизнесу официально пришел конец. Как я объясню Стивии, что мы не поедем на пикник в следующую субботу?
Через месяц деньги начали заканчиваться. Мы успели заработать только на свои долги. Я сказал Стивии, что все наладится, если мы просто будем радоваться жизни. Сам я, конечно, не верил в эту чушь. Но нам было нечего продавать.
— Метафизик занимался производством. Теперь его нет, и нет старых запасов, — сказал Смертник.
Он строил планы мести и видел на каждом углу своих врагов. Паранойя входит в жизнь, как алкогольная зависимость. Сначала не замечаешь, а потом — слишком поздно. Она пропитывает все аспекты жизни. Тебя прослушивают через банку шампуня, пока ты моешься в душе. Твои друзья носят маски и хотят украсть твой бумажник, пока ты спишь. Иногда в небе раздается басистый протяжный возглас с призывом очнуться от страшного сна, но ты слишком погряз в размышлениях, и сам стал продуктом паранойи.