— Если хочешь, чтобы от тебя отстали — не показывай никаких эмоций, — посоветовал мне местный старожила. — Для них ты симптом, который надо устранить, часть эксперимента.
Я ищу среди больных знакомые лица, но никого не узнаю. За стенами течет жизнь, из которой мы выпали в отдельный мир. Ночь пронизана скрипом старых кроватей. Их обитатели видят решетки в своей голове, в отличие от врачей. Решетки из толстых прутов, сквозь них с трудом пролезает рука. Под моим матрасом спрятана записка. Через что прошел мой предшественник? Я разворачиваю ее в надежде на новые подсказки.
Когда экспериментируешь со своим мозгом — лучше вести дневник. Иначе рискуешь вечно ходить по кругу. А с дневником — есть шанс идти по спирали, постепенно удаляясь от своих плоских взглядов. Никто еще не прыгнул выше нашего плана бытия, или они просто не возвращаются оттуда?
Я смотрю в глаза местной собаке, за темными зрачками сидит моя копия, дергая рубильники. «Я хочу также!» — кричит она мне. Хочет до меня допрыгнуть. Она убита собачьим кайфом, Г-8 — старый проект, давно закрытый.
— Пораскинь мозгами, — отвечаю я ей, вставляя в пасть новый препарат. Он позволит ей стать человеком намного быстрее. Обезьяны отправились на запад, потому что там было много псилоцибина. Теперь все они — люди. Собака просит у меня сигарету. Ей нужно перевести дух в этой бесконечной погоне за правдой.
— Что теперь будет? — спрашивает она.
— Когда ты пересечешь грань, увидишь все моими глазами.
— Как же моя стая?
— Для остальных собак ты умрешь.
Я прыгаю за пределы быта с блокнотом и ручкой, записывая новые рецепты. В каждом — частица моей любви. Они очень разные, потому что у реальности бесконечное количество лиц. Лица на тонком полиэтилене, в который мы уперлись головами, пытаясь заглянуть за. Люди полагают, что фундамент под ногами сделан из твердых материалов, пока их Эго не расщепляется на миллион осколков, существующих вне времени и контекста. Начинаешь видеть психологические конструкты, словно резисторы в электрической цепи.
— Сколько всего этих уровней? — собака уже смотрит на меня сверху вниз.
Возможен эффект обратного скачка, как я это называю — стать овощем на выходе из новой Вселенной. Сойти с ума, потеряв свою ось вращения. Толпы сумасшедших бродят в потемках, позабыв свою историю.
— Никто не знает.
Я буду рисовать новую картину на крошечной таблетке в своей мастерской. Под громкие звуки параллельных миров, разрывающие динамики моей аудиосистемы, я создам новый мир. Мой разум затуманен нейролептиками, а руки — гаечные ключи в руках ретивого слесаря. Мы все на своих местах, исполняем партию в миллионы рук, создавая композицию, пробивающую путь. Куда он ведет?
Я знаю, чего нам не хватало. Того, что испытывает любое животное при попытке шагнуть в неизвестное. Адреналин. Острое чувство страха, как, скажем, при падении из окна. Смертник запер меня здесь, но я выберусь. Пальцы его сестренки станут хлебными крошками, ведущими прямиком ко мне.
Стивия.
Мне трудно дышать. Я вскакиваю с кровати и хватаю ближайшего психа за грудки.
— Кто здесь лежал до меня?!
Я трясу его непослушными руками, проглатывая половину слов. Он беззвучно шевелит губами, заливая слюнями паркет. Мы говорим на одном языке. Я читаю всего одно слово, застрявшее в его горле.
Метафизик.
Сладкий привкус на губах разъедает их в кровь. В поле зрения появляется тень, повторяющая мои движения. Они неточны и не стремительны, как вареный паштет на сковородке. Дверь уже в конце коридора. Полметра отделяют ее от стены. Удар разбудит соседей.
Стивия в опасности. Этот факт помогает бороться с сонливостью и сумбурными мыслями. Я концентрируюсь на темноте, закрыв глаза. Надо нарисовать план и поверить в него. Все случится во время очередного обхода. Я помню. Следы памяти активируют рецепторы. Я использовал трубку от капельницы. Врач был молод и наивен. Помню поток возбуждения. Мысли, звуки и краски растягиваются во времени. Мозги работают по-прежнему медленно. Переключение внимания отстает, работать в таких таймингах непривычно. Теряюсь в мыслях. Я уже не на зассаном матрасе. Я забрал ключи из нагрудного кармана, они точно были там. Системы мозга щелкают в разном ритме, командная работа требует усилий. В таких условиях план из двух пунктов становится инженерной задачей. Я надел его халат, все произошло быстро. Сойду за своего, у Смертника уже получилось их обойти. Врачи, проходящие мимо, оборачиваются, щуря глаза.