Каменные дорожки, пышная зелень кустов и деревьев, журчание ручья где-то поблизости. И пустота. Если не считать рабов, ухаживающих за садом. А их тут явно было принято не считать.
Карраш спрыгнул с лошади и махнул нам рукой - мол, слезайте тоже. Сам он спустя секунду уже давал указания мужчине с огромными ножницами в руках.
Каменная дорога ударила в ступни.
- Идите за мной.
Другая пара рабов с поклоном открыла перед нами изукрашенные двери. Черт, а это, оказывается, приятно - когда люди вот так услуживают. Пусть и не мне, а Каррашу.
Мы ступили в прохладу каменного зала, и к нам тут же направилась высокая женщина. Белая. Но в ошейнике.
- С возвращением, господин, - произнесла она почти без акцента, почтительно склонив голову. - Я могу...
Карраш перебил ее:
- Где все?
Рабыня, не поднимая головы, ответила:
- В покоях вашего отца, господин.
- Давно?
- Буквально несколько минут, господин.
- В таком случае... Отведи ее, - он кивнул на меня, - к Джане, пусть приведет ее в божеский вид. И побыстрее. Когда закончит, приведи к отцовским покоям.
- Будет сделано, господин. Идемте со мной, госпожа, - одинаково ровным тоном ответила женщина и указала рукой направление, в котором нам предстояло двигаться.
Буквально два или три раза в своей жизни я видела мертвецов, которые могли говорить. Чтобы создать такого, нужно очень много сил, умения и времени. К тому же не каждый труп подойдет. Но, во имя обучения (и, немного - хвастовства), один из наставников временами показывал нам, как это делается. И эта рабыня будто только что сошла с его стола. Ее речь, пустая, безэмоциональная, мгновенно разрушила наслаждение от услужливости.
- А ты, Фарасол, идешь со мной.
Лестница, коридор, лестница, коридор, поворот, коридор. Все - чересчур украшенное, чисто вымытое и чертовски дорогое. Женщина молча шла впереди меня, действительно как какая-то неживая.
- Сюда, госпожа, - она остановилась у одной из дверей. - Мне зайти внутрь, или вы сами передадите слова господина Карраша?
- Я сама. Спасибо.
- Как пожелаете, госпожа. Вы найдете покои господина Варада?
Отца Карраша? Как-нибудь справлюсь. Лишь бы эта женщина перестала так напрягать меня своим присутствием.
- Да. Спасибо.
- Пожалуйста, госпожа.
У меня на её месте уже язык бы заплетался от постоянных «госпожа» и «господин». Нет, все-таки трупы не бывают такими вежливыми.
Я кивнула рабыне и, постояв пару секунд в нерешительности, толкнула дверь вперед.
И застыла, едва сдержав побуждение эту дверь тут же закрыть.
В каком-то метре от меня полуголый мужчина с длинными черными волосами и почти такой же по цвету кожей прижимал к стене девушку - наверное, Джану - которая как раз стаскивала с него штаны. Тот отвечал ей взаимностью, судорожно освобождая ее от вороха юбок. Выше одежды и так уже не было. Похоже, что эти двое были слишком заняты друг другом, чтобы заметить меня.
Может, та рабыня ошиблась комнатой? Хотя нет, вряд ли.
Лучше уж я сама заявлю о своем появлении, чем они сами его заметят. К тому же кто знает, как далеко эта парочка к тому времени успеет зайти.
Я намекающее кашлянула.
Ноль внимания. Зато мужчина уже почти справился со шнуровкой желтой юбки.
Я кашлянула еще раз, громче. На этот раз у меня получилось прорваться сквозь звуки поцелуев и вздохов. И теперь оба человека уставились на меня так, будто я пожаловала к ним из самого ада и была каким-то ужасным демоном.
Девушка медленно наклонилась к полу и подняла верх своего платья. Я терпеливо ждала, пока кто-нибудь что-нибудь скажет. Напряжение в воздухе было почти осязаемым.
На лице у мужчины был написан страх. Спустя секунду я заметила и причину страха - кованый ошейник. У девушки такого не было.
Черт возьми. Я только что застукала раба с госпожой. Конечно, я не знаток местных нравов, но звучало это как нечто очень неподобающее.
Наконец тяжелую тишину прервал взволнованно-негодующий женский голос:
- Ты кто такая?
Я прикинула, как лучше ответить. Вряд ли ее интересовало мое имя. Скорее уж этот вопрос стоило понимать как «какого черта ты тут делаешь?».
- Карраш прислал меня к некоей Джане и сказал, чтобы она привела меня в божеский вид, а затем я оказалась у дверей его отца.
- То есть моего деда... Я - Джана, - озабоченность заменила негодование в ее голосе.
Далее проследовали еще несколько полных молчания секунд. Девушка натянула на себя одежду и вручила ворох ткани рабу. Тот надел какую-то тунику и, зашнуровывая штаны, поспешно покинул комнату.